Валерий Теоли - Сандэр. Ловец духов

ТЕОЛИ ВАЛЕРИЙ

САНДЭР. ЛОВЕЦ ДУХОВ

Глава 1>>>       Глава 2>>>       Глава 3>>>       Глава 4>>>       Глава 5>>>

Глава 1

БУРЯ

Утро началось с неприятного ощущения. Меня немилосердно тормошили, выкрикивая мое имя. Мне стоило недюжинных усилий разомкнуть веки и впериться сонным взглядом в младшую сестренку.

— Саш, ну вставай уже, а? — Смысл едва доходил сквозь затуманенное обрывками сна сознание. — Полвосьмого, а ты обещал кое-кого в школу забросить.

«Полвосьмого» и «школа» зажглись сигнальными огоньками на том берегу памяти. Значит, давно пора вставать, не то рискую опоздать на первую пару, будь она неладна. Семинар по патентному праву ведет Аркадий Мстиславович Жилин, за глаза прозванный студенческой братией Жиляком. Совсем не из-за фамилии, надо сказать, и не из-за жилистого телосложения. Препод далеко не худенький, эдакий дядюшка с добрыми глазами, благообразной внешностью и ухватками заправского инквизитора. Бывало, посмотрит на тебя ласково, с долей сожаления во взоре, и спрашивает. Много. Не дождавшись ответа, задает наводящие вопросы до тех пор, пока измученная допросом жертва не начнет, заикаясь, путаться в своих ответах. Зачастую знания не удовлетворяют Жиляка, и он продолжает тянуть жилы из бедняги, после чего ставит заслуженную, по его мнению, двойку. Страшный человек. Опоздавших считает личными врагами. Иначе как объяснить его страсть выпытывать подробности пройденной накануне темы, едва бедняга переступит порог аудитории?

Не успею до начала семинара — мне конец. Учитывая мою подготовленность, пытать Жиляк будет долго. Большинство зубодробительных положений патентного права мною заучены, смысл остальных худо-бедно расскажу, но этого недостаточно. Жиляк, мягко улыбаясь, убедит в том, что я полнейший профан в его любимой дисциплине. Ох, ненавижу патентное право.

Да еще вчера с друзьями погуляли на дне рождения Ленки. Вернее, вчера и позавчера. Днюха-то была позавчера, в субботу, и плавно перетекла в воскресенье. В пятницу дежурил сутки, не отдохнул как следует. В общем, спать лег сегодня поздно, потому, наверное, Лилька не добудится никак.

— Привет, сестра, — буркнул я, поднимаясь и глядя на будильник.

Забыл его завести, каюсь.

— Наконец-то! Я думала, ты решил забить на универ и продрыхнуть целый день! — набросилась на меня Лилька, готовая к выходу.

— Угу, угу.

— Чего ты мычишь? Я из-за тебя, между прочим, в школу опоздаю! Битый час бужу, а он сопит в две дырки! Эй, слышишь?

Если она хотела добиться оправданий, извинений, то зря. Нет настроения оправдываться перед малявкой, хотя сестренка, надо признать, права. Время поджимает.

— Успокойся, успеем.

— Ты мне «успокойся» говоришь? Когда ты завтракать будешь, одеваться? Были бы здесь папа с мамой — они бы тебе устроили!

— Лиль, не дави на мозоль, пожалуйста.

Дальнейшие возмущения потонули в звуке льющейся воды. Холодный душ с утра особенно хорош. Сонливость как рукой сняло, в голове прояснилось, появилась бодрость, необходимая для встречи с Жиляком. На скорую руку почистив зубы — свежее дыхание облегчает понимание! — принялся соскабливать щетину. Осторожненько, царапины никому не нужны, и по возможности быстро.

Ну, нормально. Из зеркала на меня глядел гладко выбритый русоволосый парень. На обратном пути в парикмахерскую зайду, а то оброс совсем. Впрочем, Ленке и ее подругам моя шевелюра нравится. Взгляд уверенный, жесткий, какой должен быть у знающего предмет студента, проведшего последние дни в углубленном изучении патентного права. Орел!

С бритьем покончено, переходим ко второй части Марлезонского балета, то есть выскакиваем из ванны, натягиваем джинсы, футболку — и вперед, к новым свершениям! Что у нас со временем? Порядок, за двадцать минут можно преспокойненько до учебного корпуса добежать.

— А завтракать? — нахмурилась Лилька. — Я картошку с яичницей пожарила, салат нарезала.

— Нет, спасибо, в другой раз. Ты поела?

— А ты думал, голодать из-за тебя буду?

Сестренка у меня золото, честное слово. Ругает меня, правда, часто, но по делу. После гибели родителей она приняла на себя заботы о хозяйстве. Убирается в квартире, готовит, и это в ее-то тринадцать лет. Никого у нас ведь не осталось. Бабушек и дедушек нет, дядь и теть тоже. Дальние родственники по маминой линии живут на Севере. Помню, как-то гостили у них в Надыме.

Я, будучи уважающим себя четверокурсником, который вынужден содержать семью, зарабатываю. Стипендии и зарплат внештатного журналиста и ночного сторожа хватает на еду, налоги и откладывание скромных сбережений, периодически тратящихся на одежду плюс другие особые цели. Устаю, точно эскимосская собака. Сонливость стала почти постоянной моей спутницей, потому добудиться меня бывает трудно.

— В холодильник поставлю, Саш. Приедешь — разогрею, и покушаем.

Сестренка пошла на кухню, я же пытался вспомнить, куда засунул злосчастный конспект по патентному праву. Метался по квартире, заглядывая под каждое кресло. Ну куда подевалась треклятая бумажка? В сумке нет, в кабинете нет. Не могла же она потеряться вне дома! Поиски привели в гостиную, где тетрадь с записями нашлась на полке для головных уборов. На фига, спрашивается, туда совать было? Ладно, ну ее. Пять минут потратил.

— Лиль, выходим!

— Саш, ты зонтик взял?

Еще зонт искать? Без него обойдусь.

— Зачем? На улице ясно.

— Ясно? Ты в окно смотрел?

— Лиль, ты идешь?

Лилька вышла в прихожую, сняла с полки два зонта. Черный вручила мне, оранжевый определила себе.

— И не возражай! По телику передавали, на город надвигается чуть ли не буря. Соседнюю область затопило, слыхал?

— Что, всю область?

— Не придирайся к словам! Град обещали, дождь проливной и сильный ветер.

— Хорошо-хорошо. Пошли.

Заперев дверь квартиры, мы спустились по лестнице. Благо третий этаж. Лифт вызывать дольше, чем по ступенькам пройти.

На улице действительно оказалось пасмурно. Темно-сизые тучи наползали друг на друга. Где-то вдали слышалось громыхание и мелькали зарницы. Необычный для начала мая холод несся на крыльях ветра. Мусор и прошлогодние листья кружились в воздухе, подхваченные воздушным потоком.

В последние три недели царила теплая, солнечная погода, и порывистый холодный ветер казался непрошеным гостем. И зонт не поможет, начнись ливень. В бурю сломаются спицы, и все дела. Останешься мокрый, со сломанным зонтом.

Гараж и старенький «Форд Скорпио» достались нам от отца. Машине лет больше, чем мне, однако ездила она до сих пор исправно, выглядя намного лучше сверстников. Отец за ней ухаживал, чуть не пылинки сдувал. Бережливым был, экономным. Мог купить новый автомобиль, но не хотел расставаться с «другом молодости».

Мы с Лилькой пользовались «фордом» очень редко, в исключительных случаях. Сегодня выпал именно такой. Пары закончатся — поеду за город брать интервью у охотника, подстрелившего какую-то неведомую науке зверюгу в лесу. Судя по фотографиям, выложенным в сети, от руки мужика погибла некая помесь совы и медведя. Громадное животное смахивало по габаритам на молодого бурого мишку, покрытого перьями, чем вызывало у наших биологов противоположные высказывания. Одни радостно заявляли о совершенно новом виде, другие усматривали жуткую мутацию, третьи говорили о мистификации. Криптозоологи, приехавшие из столицы поглядеть на чудо-юдо в перьях, утверждали, что оно принадлежит к представителям древней фауны. Уфологи, в свою очередь, причисляли зверя к инопланетным организмам.

— Лиль, буду к ночи. Еду по работе.

— Хочешь сказать, тебя утром ждать? — вскинулась сестренка. — И ужинать не будешь?

— Буду обязательно. Оставишь в холодильнике — приеду, поем. Вернусь часов в десять вечера.

«Форд» завелся с полоборота. Хорошая машина. Столько лет прослужила, почти не ломаясь. Батя ее всегда хвалил. У меня она первая. Когда-нибудь приобрету что-то пристойное, пока же этой с головой хватает.

Лилька удобно устроилась на заднем сиденье, включила радио.

Ворота гаража отняли минуту. Замок упрямо отказывался смыкать стальные дужки. Механизм заклинило, пришлось потрудиться, чтобы провернуть ключ.

— Поехали. — Я плюхнулся на водительское место.

Двигатель заурчал, и мы тронулись в путь. До универа езды минут десять-пятнадцать, проверено опытом. Школа Лильки находится недалеко от корпуса, поэтому на семинар успею. Жиляк поглядит с укором, и только. Недолюбливает он тех, кто позже его заходит в аудиторию.

Погода портилась с каждой секундой. Затянутое тучами небо потемнело, на землю сошли сумерки, создавая впечатление, будто наступил вечер. Гремело громче, свинцовую толщу небосвода раскалывали ветвистые молнии. Начали срываться редкие косые капли, разбивающиеся о лобовое стекло. Крепчающий ветер вздувал одежду пробирающихся по тротуарам пешеходов, трепал ткань палаточных пивных. Загрохотал, угрожая оторваться от металлоконструкции над проезжей частью, бигборд с изображением градоначальника в строительной каске, баллотирующегося на второй срок. «Мы строим, мы защищаем!» — гласил предвыборный слоган. Еще немного, и громадина, оторвавшись от рамы, рухнет на проезжающие автомобили.

— …Настоящий ураган пронесся нынешней ночью над нашей областью, повредив линии электропередач, — сообщал ведущий новостей по радио. — Крыш над головой лишились, по предварительным данным, семьсот человек. В результате удара молнии, попавшей в междугородный автобус с пассажирами, пострадало семнадцать человек, из них четверо погибли. Гидрометцентр объявил штормовое предупреждение в трех областях страны…

Очуметь просто. Из сравнительно спокойного в плане бурь региона наш край превращается в опасное место. Раньше бури случались не чаще раза в четверть века, сейчас второе штормовое предупреждение за последний месяц. Куда катится мир? Чтобы Лилька не слушала унылых сводок, напоминающих репортажи с поля боя, я переключил канал.

— Ты чего? Верни на новости! — отреагировала сестренка на попытку уйти на другую частоту.

Радиоэфир отказывался радовать музыкой и развлекательными программами. Сносно работали всего две станции. На них передавали вести и интервью с каким-то погодником. Сквозь треск помех вещали о северном сиянии, виденном на днях, необычном явлении для наших широт. Ученый объяснял его появление сильнейшими электромагнитными аномалиями, с солнцем, что странно, не связанными.

Пошел дождь. Заработали дворники, убирая с лобового стекла лишнюю влагу.

— Лиль, может, домой тебя отвезти? — Фиг с семинаром. Жиляк пускай идет лесом. Того и гляди, тут светопреставление вот-вот начнется. — Учеников, скорее всего, отпустят.

— А ты? В универ поедешь?

— Высажу возле семиэтажки и поеду. Надо, понимаешь? Пары кончатся — сразу домой. Никуда больше. В магазин сейчас заглянем, купим еды и батареек на всякий пожарный.

Лилька погрузилась в размышления, взвешивая «за» и «против» моего предложения. Парень на ее месте вряд ли колебался бы, а она задумчиво морщила лобик. Ответственная, блин.

— Тебе ничего не будет за опоздание? — поинтересовалась она.

— Абсолютно! — Не считая того, что Жиляк меня четвертует. — Домой?

— А, давай. Но чтоб нигде не задерживался! Во сколько вернешься?

— У меня всего две пары, думаю, к полудню буду.

Поездку к охотнику отложу до завтра. Не горит.

До школы оставалось километра два. Тормознув у гастронома, мы отправились за продуктами. Нам потребуется недельный запас продовольствия, спички, соль, в общем, предметы первой необходимости — мало ли что предстоит.

Ливень начался, когда мы собирались покинуть магазин. Уши закладывало от раскатов грома, дождь барабанил по крыше и стенам, ветер завывал. Сквозь прозрачные автоматические двери виднелась сплошная серая завеса, застилающая пространство парковки. Автомобили угадывались по общим очертаниям, различить, где какая стоит, нельзя. Здания на противоположной стороне улицы поглотила непроницаемая рябь, движущаяся в такт порывам ураганного ветра, словно живое существо.

Лилька с опаской смотрела на разыгравшееся буйство стихии, стоя у дверей. Очередной удар молнии, сверкнувшей в жуткой водяной массе, заставил ее отпрянуть, от последовавшего грома заложило уши.

— Не бойся, скоро дождь закончится. — Переложив пакеты с едой в одну руку, я старался держаться поближе к сестренке.

Перепугается, чего доброго. Похожего разгула стихии у нас в городе не было. С неба льется настоящий водопад, сравнимый с тропическим ливнем.

Покупатели и продавцы отступили подальше от дверей и зрелища вспыхивающих в дождевой стене молний. Дети жались к родителям, взрослые с плохо скрываемым волнением успокаивали малышей. Какая-то бабушка с клюкой истово крестилась, прося у неба прекращения грозы.

На улице вода медленно поднималась по ступенькам крыльца. Система водоотвода не справлялась с текущими по тротуарам и дорогам реками. Похоже, город скоро затопит. Вспомнились Лилькины слова, сказанные накануне отъезда, о затопленной области. Посмотришь на улицу — и поверишь не то что в затопление области, а в затопление страны. Память показывала картины из фильмов-катастроф, будоража воображение климатическими катаклизмами.

— Вот оно, глобальное потепление, мать его, — бормотал небритый мужик в спецовке, с фирменным магазинным пакетом.

— Когда же оно кончится?! — полушепотом спрашивала полная женщина, держа корзинку, набитую покупками.

Ответом послужил грохот, донесшийся с крыши. Освещение внезапно потухло, погрузив зал в темноту. Силуэты людей, расплывающиеся во мраке, еле обозначались. Послышался детский плач. Кто-то заматерился, ему посоветовали заткнуться. Тихий шум сгрудившихся поблизости от автоматических раздвижных дверей возрастал, вместе с ним росло напряжение. Сестренка прильнула ко мне, вздрагивая то ли от холода, то ли от страха.

— Все будет в порядке, не переживай, — свободной рукой я приобнял худенькие девчоночьи плечи. — Свет скоро дадут, дождь закончится, и мы поедем домой.

— Граждане, успокойтесь! — раздался слегка дребезжащий голос. Его хозяин хотел казаться уверенным, получалось у него так себе. — Оставайтесь в помещении!

— Никто вроде дернуть под дождь не пытается, — пробасили ему в ответ.

В глубине зала зажегся фонарик от мобильника, рассеяв окружающую тьму. Тут и там вспыхивали дисплеи. Магазинные рабочие догадались включить мощные аккумуляторные фонари, обеспечив освещение. Волнение понемногу улеглось.

— Я же говорил, ситуация нормализуется, — улыбнулся сутулящейся возле него старушке седоватый представительный мужчина. — Всегда есть выход, не надо…

Он не закончил фразы. Глаза его вдруг расширились, наполняясь страхом, он сделал шаг назад, неотрывно уставившись мне за спину, в стеклянную дверь входа. В скудном свете лицо мужчины побледнело.

Обрушившийся на стену удар едва не сломал бетонные перегородки. Стальные балки жалобно загудели, здание содрогнулось, прочное стекло раздвижных дверей разлетелось по залу тысячей осколков, впуская внутрь ветер. Меня сбило с ног, плеснуло ледяной водой в щеку. Покупатели кеглями повалились на пол. Истошный вопль, крики о помощи, женский визг прорывался через неистовый рев.

Лилька лежала, крепко обхватив меня руками, мои руки сжимали ее и пакеты с купленными продуктами. Из дверного проема торчали ветки вырванного с корнем и брошенного в здание гигантского дерева, неведомым образом очутившегося здесь, в городе. У нас деревья, достигшие определенной высоты, спиливают, заменяя саженцами. Чтобы ненароком не упали на прохожих, сломанные ветром.

— Лиля, ты в порядке? — проорал я на ухо сестренке, перепуганно вращающей глазами. — Ушиблась? Отвечай!

Лильку пришлось встряхнуть, приводя в себя. Она наконец расплакалась. Крови не видно, и то хорошо.

Убираемся отсюда поскорее. Надежды на спасателей мало, до окончания урагана на них рассчитывать глупо. Отползаем от разбитых вдребезги дверей. Какое самое безопасное место в бурю? Подвал! Знать бы, как туда проникнуть. По идее в подвал должна вести дверь напротив входа в магазин. Подобранный мною более-менее целый электрофонарь мазнул широким лучом по прилавкам, товарным шкафам, спинам и головам старающихся встать посетителей, продавцов и охранников. Выбрав сравнительно свободный и, главное, относительно безопасный путь между стеллажами с газированными напитками и брикетами вермишели быстрого приготовления, мы с Лилькой ринулись в глубь магазина. Там был проход в подсобные помещения, зашторенный клеенчатыми полосками. Зал с кричащими, стонущими людьми остался позади, а мы попали в просторный коридор. Пробегающая мимо молоденькая продавщица нас вроде и не заметила, зато я перехватил ее за предплечье.

— Подвал где? Отведи нас в подвал, быстро!

Понимаю, столкнуться нос к носу с парнем, требующим немедленно отвести его в подвал, немного странно. Но не настолько же! Девчонка с круглыми от переизбытка адреналина глазами вырвалась и умчалась в темноту, чуть не шарахнув меня светящимся мобильником. За кого приняла, дуреха? За маньяка? Истеричка, блин.

Я уже собирался остановиться за углом, как неожиданный порыв ветра толкнул нас вперед. Ноги оторвались от пола, возникло короткое ощущение полета, луч фонаря утонул в раскрывшейся передо мной черноте, и наступила кромешная тьма, лишенная звуков и чувств.

Глава 2

ВО ТЬМЕ

Ох, как болит голова… Не к добру это. Надо же было так перебрать. Череп раскалывается, и в затылок кто-то методично долбит молотом. Открываю глаза. На мою комнату не похоже, там окно у кровати выделяется светлым пятном, а тут совершенно темно, как в гробу. Куда это меня занесло? Холодно, будто в морге. Лежать твердо. Нет, ну что за дурацкие сравнения лезут в башку!

Мучительно вспоминаю случившееся, попутно шаря вокруг. Руки-ноги целы, спину холодит, пальцы натыкаются на шероховатости. Бетонный пол? Каменный? Ковырнул ногтем. Точно не деревянный паркет. Стоп! Слева слышатся всхлипывания, справа нащупываю здоровенный пакет, наполненный… чем-то. Приплыли. Валяюсь на полу, рядышком плачут, вещи раскиданы.

Меня словно током шибануло. Вспомнились утро, поездка в школу, магазин, буря, попытка укрыться в подвале. Судя по обстановке, мы не в больнице. Значит, до сих пор находимся в гастрономе.

— Лиля, — тихо позвал я, удивившись собственному хриплому голосу. — Лиль!

— Бра-а-атик! — раздался радостный рев сквозь слезы, резанувший по моим бедным мозгам. — Са-ашка!!!

Зашуршало сбоку, откуда доносился плач. Сестренка вцепилась в меня мертвой хваткой, обняла, рыдая на моей груди. Уф-ф, от сердца отлегло. Живая и относительно здоровая. Тяжелораненые не сдавливают своих родственников в объятиях.

— Я думала, ты умер, — делилась Лилька давешними подозрениями, орошая мою шею слезами. — Очнулась — тебя нет, никого нет! Бра-а-атик! Я испугалась! Искала выход и не нашла. Кругом стены! Са-а-аша! Мне страшно!

Еще бы не страшно. В худшем случае здание завалилось, мы оказались в бетонно-стальном мешке. Мне стало чуточку не по себе. До подвалов добираются в последнюю очередь, иногда за несколько дней. Надеюсь, вентиляция здесь открыта и мы не задохнемся.

— Лиль, не плачь. — Поглаживал я длинные сестрины волосы. — Сейчас встанем и вместе попробуем отыскать выход. Еды у нас хватит на неделю, бутылка с водой имеется. Выкарабкаемся, не бойся. О! Погоди-ка…

Помимо всего прочего, в пакете должен быть купленный фонарик с комплектом запасных батареек. Встав, засунул пятерню в пакет, нащупал цилиндрический пластмассовый предмет и вытащил его, вывалив добрую половину содержимого полиэтиленовой тары. Щелкнул выключатель, и тьму пронзил расширяющийся белый луч.

Комната ничем не напоминала помещение гастронома. Пол выложен плотно подогнанными большими каменными плитами, безыскусными и натуральными. Стены из каменных же блоков, влажных, поблескивающих кристалликами поросшей соли. Высокий потолок с облупившейся штукатуркой никак не походил на забранные пластиковыми листами магазинные потолки. Луч рассеивался, достигая противоположной стены на расстоянии примерно десятка метров от нас. Углы скруглены, пол постепенно переходит в сводчатый потолок, образуя овальной формы зал. Сыро, холодно, изо рта валит белесый пар.

Это не гастроном, знакомый нам с детства. Чуждое современному человеку место. Почти никто не строит нынче из камня, разве что фанаты здорового образа жизни и ребята, повернутые на реконструкции Средневековья. Вспомнились рассказы старожилов о старой церкви, снесенной советскими властями в начале тридцатых годов прошлого века. Магазин построили на ее фундаменте. Церковь возвели, утверждали историки, на месте древнего языческого капища.

Догадки зарождались все невероятнее. Мы потеряли сознание в гастрономе, очнулись неизвестно где. Провалились в подвал? Не вижу на стенах и потолке проемов, лестниц и тому подобного, объясняющих наше попадание сюда. Возможно, нас перенесли в подвал? Вариант. Поставим галочку до поступления новой информации. Зачем перенесли? Хороший вопрос. Спасали из рушащегося здания? Тогда почему никого, кроме наших скромных персон, не замечаю поблизости? Куда подевался наш спаситель? Череп вот-вот лопнет от нахлынувших лавиной вопросов. Нечего ломать больную голову над ответами, которые сами придут по мере прояснения ситуации.

— Лиль, ты не ранена? — На вид не скажешь, но удостовериться нужно. — Болит что-то?

— Ничего не болит. — Сестренка, продолжая стискивать меня, вновь разревелась. — Са-а-аша-а! Я так рада, что ты жив, что ты со мно-о-ой!

— Хватит, Лиль, все нормально. Мне требуется твоя помощь, а поможешь ты, прекратив плакать. Поняла? Да и чего мокроту разводить, в конце концов? Самое главное, мы живы и здоровы. Вот молодец. Помнишь, как здесь очутилась?

— Мы упали, — сдерживая всхлипывания, произнесла Лилька. — Помню, нас швырнуло. Не знаю… Это ведь не гастроном, да?

— Правильно мыслишь. Мы либо под магазином, в подвале, либо совсем в другом здании. Нас нашли без сознания и принесли сюда, в безопасное место.

— Оно… странное.

— На свете много странных мест. Давай чуть позже поищем того, кто нас приволок? Поблагодарим за спасение. Ты давно пришла в себя?

Сестренка замялась. Вопрос предназначался исключительно для отвлечения ее от дурных мыслей. Время, пока мы валялись в отключке, легко определить по часам мобильника. Кстати, о телефоне.

Мобильник лежал во внутреннем кармане моей ветровки и остался целехонек. Честно говоря, у меня были опасения насчет его сохранности. От случившегося он мог повредиться, метало нас по гастроному будь здоров. К счастью, телефон работал. Он у меня защищен прорезиненным алюминиевым корпусом. Специально модель для экстремальных условий приобретал. С моими поездками по области самое то.

Проблема заключалась в отсутствии сети. Поднятие аппарата повыше результата не дало, дисплей упорно показывал «Поиск сети». То ли мы слишком глубоко под землей и сигнал не проходит, то ли стены чересчур толстые, то ли произошло нечто плохое со станцией. Антенну ураганом сшибло, к примеру. Учитывая последние события, удивляться не приходится. Вторая плохая новость состояла в том, что времени узнать не получилось. Дата в уголке дисплея «обнулилась». Стрелки наручных механических часов застыли на пятнадцати минутах девятого. Примерно во столько началась злополучная буря.

Слов нет, одни выражения, причем нецензурные. Конечно, при Лильке я молча скрежетал зубами. Наручные часы затикали, стоило их завести. Мобильник же превратился в фотоаппарат, ибо телефоном назвать его язык уже не поворачивался, и отправился назад, в карман куртки. Потом поймаю сеть. Когда вышку отремонтируют, а мы найдем путь наружу. Вообще творящаяся ерунда мне ужасно не нравилась. Обстоятельства, мягко говоря, настораживали. Никто нас сюда не затащил, спасая от бури. На кой, спрашивается, анонимному спасителю понадобилось оставлять с нами наш пакет с продуктами и всякой дребеденью? Лишний груз. Разумеется, не исключено, спаситель — личность неординарная, тягать тяжести ему доставляет несказанное удовольствие. Процент совпадения мизерный… впрочем, он есть. Вот попали, блин!

Волнения пусть идут лесом. Нельзя проявлять эмоции при сестренке, она на грани, вот-вот вновь заплачет. Оно ей надо? Оно мне надо? Обдумаем ситуацию. Комната, куда нас забросило, похожа на подземелье. Или старинное строение. Стилизация не катит, все довольно натурально. На стенах толстый слой соли. Значит, много лет зданию. В районе гастронома старые строения отсутствуют. Следовательно, мы далеко от магазина. Как это возможно? Интриги, тайны, расследования. Похищение? Кому сдались студент и школьница? К тому же нас бы связали.

В который раз убеждаюсь — недостаток сведений не приводит к правильным выводам, потому займусь до поступления дополнительной инфы насущными делами.

Приняться надо бы за ревизию содержимого пакета. К цивилизации возвратимся бог знает когда — не помешает узнать, насколько мы подготовлены к пребыванию в экстремальных ситуациях.

Наибольший минус — в отсутствии теплой одежды. Холод собачий. Ветровка поверх футболки и джинсы — плохая от него защита. Лилькин наряд тоже оставляет желать лучшего. Тонкая блузка и юбка до колена разве защитят от царящей холодрыги? За пару часиков промерзнем до костей.

— Надевай. — Ветровка легла на плечи сестренки. — Без разговоров.

— А ты как же? — заупрямилась Лилька.

— Мне не холодно. Ты смотрела последнюю серию…

Волнующегося человека отвлечь проще беседой на его любимую тему. Сестренка любит анимэ и мелодрамы, и разговор о сериалах ей по душе. Поскольку живем в одной квартире, волей-неволей пришлось познакомиться с «шедеврами» современной японской анимации и мелодраматической продукцией преимущественно отечественного производства. Теперь я расспрашивал о хитросплетениях сюжетных линий, изображая заинтересованность и параллельно раскладывая на полу покупки.

Забыл, сколько чего брал в магазине. В пакете обнаружилась еда. Две буханки хлеба, одну планировалось дома пустить на сухари. Нарезанный батон для бутербродов — на скорую руку приготовить самое то. Макароны. Чай. Интересно, откуда взять чистую воду и печку для заварки? Двухлитровую бутылку минералки без газа не дам, мы ее по прямому назначению используем. Пить-то больше нечего. Да и спичками без дров костер не разведешь. Килограммовая пачка соли, по-моему, в здешних условиях лишняя. Захочешь солененького — со стены соскребешь. Парочка банок консервированной тушенки пригодится стопроцентно, если пребывание в «подземелье» затянется. Три банки паштета из гусиной печенки туда же. Бутылку растительного масла израсходуем, намазывая на хлеб. Гренок нажарить не судьба. Что там дальше? Вторая пачка чая. Заваривать не в чем и не на чем. Пока не в чем. Съедим поллитровую банку тушенки, и жестянка сойдет вместо кружки, а баночка от паштета заменит блюдце. Эх, жалко, сахару забыли купить. К чаю пришелся бы кстати. Пачку соли бросим, ни к чему ее таскать. Возьмем горсточку, завернув в бумагу.

С продуктами разобрались, приступаем к предметам первой необходимости, запихнутым в пакет. Как они поместились, ума не приложу. Упаковка туалетной бумаги, зубная паста, бритвенные кассеты. Да, я запасливый, прям хомяк. Лилька меня постоянно дергает — мол, склад собираю. Молодая еще, не понимает. Как сказал один замечательный писатель: «Есть вещи, без которых человеку просто не обойтись, и не потому, что они абсолютно практически необходимы, а потому, что они в высшей степени поэтичны и авантюристичны» [Карел Чапек. Коробка спичек.]. Дальше по списку у нас фонарик с комплектом батареек. Двумя комплектами, учитывая находящийся в нем. Благо при покупке вставил, проверяя работоспособность. Штука в данный момент самая полезная. Вдруг мы в герметичном помещении? Свечи жечь опасно, огонь кислород «съест», а от фонарика ничего плохого не будет. Надеюсь, выкарабкаемся из подземелья до окончания ресурса батареек. К списку добавляем спички, свечи, перочинный нож. Им и консервы откроем, и деревяху обстругаем при желании. Если найдем деревяху, естественно. До аварийного набора не дотягивает. Аптечки, например, с бинтами и йодом не хватает.

Батарейки, лезвия, банку с тушенкой и часть кусочков батона я рассовал по карманам, остальное положил под стенкой, завернув в пакет. Сомневаюсь, что крысы тут водятся: они выдают себя отходами жизнедеятельности и специфическим запахом. В комнате пахло хлебом, шампунем, которым Лилька моет голову, и сыростью.

За разговором о кино и анимэ сестренка успокоилась. Слезы на щеках высохли, взгляд сделался увереннее. Она отпустила меня и, рассказывая подробности душещипательной истории из свежего фильма, поправляла огромную для нее куртку. Отойти не решалась.

— Они поженились? — Луч фонарика медленно перемещался по стенам в поисках отверстия, служащего выходом.

Все-таки каким образом нас сюда доставили? Стены ровные, без малейших признаков дверей и тому подобного. Тайный ход? Ощупывание кладки в поисках выступов, трещин, обозначающих замаскированную дверь, огорчило отрицательным результатом.

— Не показали, — тяжко вздохнула Лилька, сокрушаясь утаенному от широкой общественности создателями мелодрамы событию. — Он признался ей в любви, и они шли по пляжу на фоне купающегося в морских волнах заходящего солнца…

— Романтично, — пробовал я поддержать разговор. — Гляди-ка!

В центре пола различался правильной формы квадрат метр на метр, заложенный густой решеткой. Свет, угодивший в щели, рассеивался, тускло освещая пространство за ним.

Я взялся за решетчатую крышку, поднатужился. Сестренка пристроилась рядышком и ухватилась за толстые прутья. Раз, два, эх! Ломом бы поддеть, тяжеленная, зараза. Со скрипом, переходящим в скрежет, массивный люк сдвинулся.

Внизу начинался узкий тоннель. Наслоения соли на стенках потоньше, кладка грубее. Овальное помещение строили старательнее в отличие от лаза. Закралась догадка: не канализационная ли это труба? Человеку пройти по ней затруднительно, значит, ее предназначение — отнюдь не пешеходная коммуникация. Между тем выбора нет. Придется лезть на четвереньках.

— Лиль, послушай. Большую часть продуктов оставляем, берем самое необходимое. Пить хочешь? — Сестренка отрицательно мотнула головой. — Бутылка тоже здесь остается. Мы за ними вернемся, может быть. Лезем по тоннелю, я — впереди с фонариком. Ты за мной, никуда не сворачивай. Постоянно держи меня в виду, говори о своем любимом персонаже. Что-то заметишь — сразу сообщай. Не замолкай ни на минуту. Поняла?

— А почему рассказывать о персонаже и не умолкать? — удивилась Лилька.

— Я тебя видеть не смогу. Разговаривая, ты как бы дашь понять, что никуда не делась, ясно?

— А если мы заблудимся?

— Не заблудимся. — В принципе вероятность заплутать существовала. Попади мы в лабиринт — надо придумать способ распознавания пройденного отрезка пути. — Будем стрелки рисовать.

Я продемонстрировал нож. Кончиком лезвия наглядно прочертил на поросшей соляными наростами поверхности жирную стрелу.

Сестренка, поколебавшись, кивнула.

— Веди, Сусанин!

И мы полезли. Передвигаться на трех конечностях неудобно, и я, сняв ремень, прикрепил фонарик над ухом. Видок у меня стал точь-в-точь как у доморощенного спелеолога, забывшего надеть каску. А что? Главное, светит в нужную сторону и двигаться не мешает.

Лилька сообразила натянуть на ноги рукава ветровки, чтобы не сдирать коленки. Для удобства перевязала свисавшие полы куртки пояском от юбки и в этом странном наряде шустро поползла за мной.

Метров пятьдесят лаз тянулся прямой кишкой, затем разделялся на два узких тоннеля, раза в полтора уже основного, больше похожих на трубы. Не для передвижения нормальных людей они строились, зуб даю. Тут карлики могли бы пройти, зверьки какие-нибудь, а не взрослый человек. Люди в Средневековье вроде были мельче нынешних, но не настолько. Ребенок и то с трудом пролезет.

На развилке мы остановились. Излагавшая сравнительный анализ персонажей мелодрам и анимэ Лилька врезалась мне в тыл, не ожидая остановки.

— Э, чего стоим? — донеслось сзади.

— Ход раздваивается. Думаю, куда лезть дальше.

На самом деле меня смущал размер лазов. В них на четвереньках не походишь, узко. Передвигаться гусеничкой ой как не хотелось, да ничего не поделаешь. Втиснувшись в дыру и работая локтями и коленями, мы двинулись по правому ходу, полого опускающемуся на нижний уровень.

Минуты растягивались до бесконечности, счет времени потерялся. Мечущийся луч выхватывал угрюмые камни, сдавливающие нас со всех сторон. Стены, потолок, пол. Становилось трудно дышать. Сестренка пыхтела позади, бросив сравнения, только периодически ругалась, наткнувшись на очередную неровность кладки.

— Лиль, ты чего замолчала? — притормозил я, чтоб дать ей передохнуть.

— Надоело, — откликнулась она.

Мне тоже надоело. Никогда не испытывал больших неудобств. Сунуться в каменную трубу означало идти до конца — ведь развернуться не позволит теснота. Я устало лежал на животе и размышлял, когда кончится старинный тоннель и куда он приведет. Вероятно, это заброшенная канализационная либо вентиляционная коммуникация, и рано или поздно мы выберемся наружу. Внизу по идее должна быть сточная канава, выводящаяся из здания. Вентиляционная шахта соприкасается с минимум самыми просторными комнатами.

До чего же захотелось оказаться дома, в мягком уютном кресле! Укутаться в плед, выпить горячего чаю. Продрог уже от ползанья по холоднющим камням. Единственное, что помогало держать себя в руках, — это присутствие Лильки. Я ей нужен уверенным и сильным, надежной опорой.

— Саш, почему тут так тесно?

Кто бы знал!

— Вентиляционная шахта, скорее всего. Или канализация. Долезем до конца — узнаем.

— Саш, а почему из той комнаты выхода не было?

— Замуровали, наверное.

— А почему, если это вентиляция, тут воздуха не чувствуется?

— А? — не совсем понял я.

— Ну, ветерка. Вентиляция же. Воздух гоняет.

От Лилькиных слов аж во рту пересохло. И правда, почему нет движения воздуха? И пыли, мусора всякого, нанесенного ветром за десятилетия. Комок подступил к горлу. Вдруг шахта замурована, как овальный кабинет? Стоп, стоп, стоп! По-моему, у меня постепенно начинает съезжать крыша. Отставить панику. Выход из сложной ситуации есть всегда, надо просто пораскинуть мозгами, не зацикливаясь на проблеме. Вдох, выдох. Как учил сэнсэй? Лист, упавший на водную гладь. Спокойствие водной глади. Успокаиваемся и кумекаем.

— Саш, ты чего замер?

До сестренки не дошло. Отличненько. Святое неведение.

— Канализация. Мы в канализации. Она впадает в реку. Долезем до реки — выплывем, позвоним и вызовем помощь. Отдохнула? Вперед!

Не веря ни единому своему слову, я рванулся с активностью крота, которому прищемило хвост обвалом. Чем активнее двигаешься, тем меньше дурных мыслей, и не просто дурных, а вредных психическому состоянию. Вместо спокойствия наступило подозрительно веселое настроение. Мозаика сама собой складывалась в невероятную, фантастическую картину. Нормальный человек никогда не поверит в подобную чушь, но факты — штука упрямая. Мы с Лилькой перенеслись. Девяносто процентов из ста, мы не в городе. Ежели я не прав, проглочу отцовскую шашку, висящую на стеночке у нас в гостиной. С удовольствием проглочу и попрошу добавки.

Итак, перенеслись. Далеко. За город. Скажем, в старинное дворянское поместье.

А интерьерчик намекает на средневековый замок. Подземными ходами феодалы баловались, состоятельные феодалы, могущие себе позволить подземелья под родовым гнездом. В области у нас замков вроде бы нет. Поместья… кажется, имеются. Где именно, не припомню — не увлекался историческими достопримечательностями родного края. К сожалению.

Перед нами на расстоянии десятка метров замаячил тупик. Возвращаемся? Подлезем поближе и исследуем препятствие к свободе!

Препятствия не было. Труба элементарно поворачивала направо под прямым углом. Изворачиваться подобным образом, принимая неописуемо неудобную позу, мне еще не доводилось даже при изучении на практике Камасутры. Вознаграждением за мучения стало зрелище, вселившее надежду на благополучное спасение. Через пару-тройку метров темнела массивная решетка. При внимательном осмотре выяснилось, что она глиняная. Проделанные в ней узкие прорези были щелями в комнату. Разделенный на полосы свет фонарика тонул в обширном пространстве темного помещения.

«Мы вылезем! Мы спасемся!» — радостно заверещал обнадеженный рассудок.

— Отдыхаем? — вопросила сестренка.

— Вылезаем, — раздалось в ответ мое предупреждение.

Глина от сырости теряет прочность и крошится. Не мудрствуя лукаво, я применил простейший и эффективнейший метод. Ударил ладонями. В трубе не размахнешься, удар довольно слабый получился, однако решетка, разломившись на куски, исчезла из моего поля зрения. Спустя мгновение она грохнулась о твердую поверхность. Я выдвинулся по плечи из трубы, осветил сводчатый потолок, настенные факелы и…

Выхваченное из тьмы зрелище заставило невольно попятиться. Вернее, изогнуться телом в попытке втиснуться назад, в проклятый ход.

Я не ошибся. Труба на самом деле являлась ответвлением вентиляционной шахты, снабжающим воздухом небольшой круглый зал. В центре на квадратной каменной плите, прикованный покрытой ржавчиной цепью, покоился человеческий скелет. Латник в панцире, с мечом на груди. Жутко щерился череп из-под остроконечного шлема, возлежащего на сеточке рыжих тонких волос. У металлического ворота сверкал синевой драгоценный камень на тускло поблескивающей цепочке.

Мертвеца окружали останки воинов в броне, по-разному вооруженных. Выпростанные на прямоугольных плитах поменьше, без сковывающих цепей, они напоминали почетный караул, образовывающий правильное кольцо. Наум пришли захоронения скифских царей, погребаемых с многочисленной свитой из воинов, рабов и наложниц.

— Твою… — вырвалось у меня.

— Саш, что ты там увидел? — проявила резонный интерес сестренка. — Двигайся, дай глянуть!

Отговаривать Лильку бессмысленно, по опыту известно. И ни к чему. Все равно вылезу.

— Лиль, ты не пугайся, хорошо? — подготавливал я сестренку. — Вылезаю.

Ну почему выход разместили под потолком? Из неведомо зачем проложенной шахты ужасно неудобно проникать в комнату. Вниз головой, цепляться не за что, под тобой три метра пустоты. Навернешься — калекой останешься.

Медленно, стараясь сохранять равновесие до последнего момента, я высунулся из проема и осторожно, с выставленными перед собой руками, сполз вниз. Перевесившееся тело ускорилось. Оу, падаю! Хоть бы фонарь не разбить!

Ладони коснулись пыльного пола. Я еле успел сгруппироваться и подогнуть голову, подставляя шею и плечи. Уф-ф-ф, обошлось. Перекатившись, встал на ноги. Запястья заныли от непривычной нагрузки. Ура, фонарь целехонек, руки-ноги в порядке.

Пол устилал ковер древней пыли, поднимающейся клубами от моих действий. Беглый осмотр стен порадовал наличием двух арочных порталов, вырезанных из камня. Ликование сменилось разочарованием, когда свет озарил глухую стену вместо выходного проема. Неровности кладки и камни помельче тех, из коих сложены остальные стены, наводили на мысль о замурованном проходе.

К тому же возле одного портала на торчащих из пола острых штырях висел скелет. Не повезло человеку — попал в ловушку. Вопрос в том — как он сюда пробрался? Двери не видать. Вероятнее всего, тем же путем, что и мы. Хотел обследовать порталы в поисках выхода и попался на колья.

Про себя сделал заметку: не подходить близко к порталам без проверки пола на предмет смертоносных сюрпризов и в целом быть осторожнее.

— Ничего себе, — замерла с открытым ртом Лилька, ошарашенно взирая на зал из шахты.

— Массовое захоронение. Они мертвы уже много лет, не бойся. Вылезай, я тебя подхвачу.

После того как сестренка, повизгивая от страха, спустилась, мы сели на полу, наслаждаясь возможностью свободно двигаться.

У меня зародилось предположение о древнем склепе. Чем может быть зал с мертвецами, покоящимися при полном параде? Ответ очевиден.

Центральный воитель, оказывается, прикован не просто к плите. Под его плитой круглое возвышение, смахивающее на наземную часть колодца, выложенную из камня. Цепи, по величине не уступающие якорным, удерживаются огромными железными крюками, вбитыми меж каменных блоков у основания возвышения. На камнях колодца вырублены на равном расстоянии друг от друга непонятные знаки. Знаков тринадцать, причем один запечатлен на смертном ложе-плите, у изголовья воителя, остальные окольцовывают колодец изломанной линией. Сам покойник лежит с вывернутыми конечностями. Его словно заживо приковали, накрыв колодец плитой. Он сопротивлялся до последнего вздоха, стараясь освободиться.

Мелькнула мысль: уж не жертвенный ли это зал? Кому тогда приносили жертвы? Не тому ли прикованному под плитой, похожей одновременно и на алтарь, и на охранную печать?

Спокойствие, только спокойствие. Мертвецы — самые безобидные парни на свете. Продолжаем осмотр без лишних эмоций и размышлений.

Доспехи-то у покойника рифленые. С наплечников скалятся клыкастые морды псов, нагрудник изрезан незнакомыми символами. Сразу понятно: не простой ратник. Доспехи и оружие примерно Средневековья, подобные с небольшими различиями в книжках рисуют. Кстати, об оружии. Меч длинный, зазубренный на четверть с одной стороны, прямой, обоюдоострый. Клинок окислился, приобрел за века желтовато-зеленый цвет. Особенно привлекал внимание эфес в виде удлиненного бараньего черепа с закрученными рогами-гардой. В глазницах мерцали прозрачные камешки. Какие именно — судить не берусь, в ювелирном деле плохо разбираюсь. Рубин от сапфира отличу, прочее для меня темный лес. На цепочке у мертвеца при ближайшем рассмотрении оказался именно сапфир, и не абы какой, а звездчатый, в ажурной оправе из желтого металла, подозреваю, золота.

Тихий, на грани восприятия щелчок заставил насторожиться и замереть. Я случайно дотронулся рукой до плиты с центральным мертвецом. Под ладонью тотчас почувствовалась вибрация. Показалось? Нет, камень шевелится от изменения положения руки.

Угораздило же! Я неподвижно удерживал руку на ложе воителя, даже дышать перестал. Спустя минуту камень перестал двигаться.

Вряд ли плита реагирует на давление из-за неровностей, допущенных нерадивыми каменотесами. Девяносто девять из ста, ловушка. Ее создатели, по логике вещей, должны были предусмотреть возможность попадания на ложе мелких животных. Крыс там, мышей, змей и кто еще любит в подземельях жить. От малого веса ловушка не сработает. Хочется надеяться.

Медленно убираю ладонь. Без резких движений, не дыша. Вот, хорошо. Об устаревших механизмах, активирующих ловушку при малейшем касании, не думаю. Делаю шаг назад. Не спеша прохожу меж покойников, окружающих центрального мертвеца.

Я за пределами кольца.

К военачальнику в рифленых доспехах больше близко не подойду. Мертвых не боюсь и брезгливости особой не испытываю. Мало ли какие сюрпризы для грабителей установили строители гробницы! Сапфир в золотой оправе, конечно, вещица ценная, но пускай уж хранится с хозяином. Ничего не буду трогать. Спрятанные в нишах самострелы не выстрелят, рассохлись совсем, зато пол из-под ног вполне может уйти, сдвинутый механизмом из-за незначительного уменьшения веса покойника. Еще не исключаю выскакивающих из пола кольев. Яркий пример неосторожного растяпы — вон у стеночки висит.

— Разглядывать мертвяков, наверное, безумно интересно. Давай сначала придумаем, как выйти, Саш. Потом будешь любоваться покойными, — послышался Лилькин голос.

Сестренка заглядывала из-за моей спины, ничуть не опасаясь. Еще бы! Старший брат рядом, смелость прет. Обычно девчонки шарахаются от мертвецов, да и парни к бренным останкам симпатии не испытывают. Лилька совершенно иная. К трупам она относится удивительно спокойно. Как-то, когда училась в средних классах, ей попался череп, подложенный мальчишками на сиденье парты. Неподалеку от школы располагалось заброшенное кладбище — там позже разбили парк отдыха. Оболтусы-одноклассники набрели на заброшенную могилу и хотели, отрыв костяшку, напугать девчонок. Лилька, к их удивлению, преспокойненько взяла черепок, отнесла за школьный двор и похоронила в коробке от обуви под березой. С тех пор мальчишки ее зауважали, а одноклассницы начали немножко побаиваться, подозревая в колдовстве. Инквизиторши доморощенные. Никогда не замечал за сестренкой склонности к увлечению мистикой и черной магией.

— Угу, нашли уже, — пробурчал я.

Для задуманного требовался твердый предмет с острым концом наподобие лома. Из оружия годились копье и топор покойников, лежащих вокруг центрального «князя». Копье с полуметровым наконечником на вид невредимо. Древко длиной до полутора метров, иссеченное символами, сохранило твердость, покрывшись зеленоватым налетом. Иззубренный с обеих сторон клинок не тронут ржавчиной. Он лишь присыпан слоем пыли и запятнан окислением. Вытаскивал оружие из сцепленных пальцев костяка я неторопливо, отправив Лильку к дальней части зала. Хоть бы не ловушка, хоть бы не ловушка… Древко выскользнуло из мертвяцкого захвата, и тишина.

Пронесло. Вытерев пот со лба, я прикинул, откуда удобнее подойти к ближайшему порталу и не ступить в западню.

Я встал на расстоянии длины копейного древка от арки и взялся водить наконечником меж камней внутри портала со скелетом. Ловушка уже разрядилась, и здесь вроде безопаснее, чем возле соседнего портала.

Клинок заскрежетал, оставляя почти неразличимую царапину. Что за… Ожидалось, он проделает борозду в разрушающейся от переизбытка влаги кладке. Между камнями раствор должен ослабеть за столетия. Бетон и тот разрушается со временем. Ничего не понимаю. Неужели предки использовали рецепты водостойких строительных растворов?

Стена поражала сверхпрочностью, камни копью не поддавались. Разозлившись, я изо всех сил долбанул наконечником. Брызнули желтые искры, по поверхности пролегла крошечная царапинка. Топор брать бессмысленно, итог будет тот же. Скрести придется несколько столетий. У нас с Лилькой нет и недели. Пустое, безнадежное занятие.

— Саша, что нам делать?

Сестренка вот-вот заплачет. Наблюдая за тщетными попытками проломить стену, поняла сложность нашего положения. Рано отчаиваться, Лилька! Не все варианты перепробованы.

— Есть хочешь? — Бесполезное копье зазвенело по полу.

Сестренка мотнула головой, размазывая кулачком слезы по чумазым от ползания по шахте щекам.

— А я перекушу, — с веселой злостью заявил я. — И тебе советую. Наберемся сил перед следующим рывком.

— О чем ты говоришь! — Голос у Лильки срывался. — Каким рывком? Нам некуда идти! Нас никто не спасал! Мы умрем!

— Не драматизируй. — Перочинный нож легко разрезал консервную банку с тушенкой. — Развилку шахты помнишь? То-то же. Передохнем и полезем обратно. Лиль, расслабься. Было бы из-за чего переживать! Мы обязательно выберемся. Не найдется выхода — сами пробьем. Разберем стену по камешкам и выберемся. Обещаю. Бутерброд с мясом будешь?

Сестренка есть наотрез отказалась, однако плакать перестала.

Покончив с трапезой, я оставил консервную банку у колодца. Представляю лица археологов, нашедших жестянку в средневековой гробнице. Сенсация! Консервы изобрели наши предки тысячу лет назад!

До условно «вентиляционного» отверстия высоко, поэтому Лилька вскарабкалась мне на плечи. Дотянулась и, подталкиваемая мною снизу, забралась в шахту. Сестренка отползла, о чем сообщила спустя минуту. Я с разгону подпрыгнул, подтянулся и ввалился внутрь каменной трубы.

Подъем, по-моему, отнял на порядок больше времени и усилий, нежели спуск в погребальный зал. Мы чаще останавливались, отдыхали. Иногда сестра окликала меня, спрашивая о том, сколько еще ползти, мы перебрасывались односложными фразами. Говорить мне не хотелось — устал слишком. Переход изматывал колоссально. Вскоре все предположения и планы спасения вытеснило из головы желание побыстрее достичь главного тоннеля.

Утомительный переход завершился нашим облегченным вздохом. Мы встали на четвереньки, разминая затекшие конечности, сестренка изобразила подобие скрюченного двуногого динозавра. После короткой передышки, измученные, двинулись по второй трубе наверх. Крутой подъем вынуждал страховаться, упираясь ногами и руками о стенки лаза. Возвращение из погребального зала казалось нам сущим мучением, путешествие же по этому ответвлению обратилось кошмаром. Единственное утешение — в исчезновении чувства холода. Нам стало жарко и душно. Едкий пот заливал глаза, струился по телу, отчего футболка прилипла к коже. Бывало, шахта устремлялась вверх почти под прямым углом, и тогда, сдирая колени и стирая одежду вместе с кожей на спинах, приходилось карабкаться до следующего поворота. Границы реальности растворялись в мечущемся луче света и разливающейся по каждой мышце тяжести. Будто бы видишь ужасный сон и никак не можешь проснуться. На одной из остановок Лилька поделилась опасением, что происходящее ей снится. Ей казалось, она на самом деле спит дома, в нашей квартире. Я убеждал ее в обратном, в качестве доказательства собственной правоты приводя боль. Спящий не чувствует боли, а у меня ломит кости, саднит мускулы. Плюс ко всему руки и ноги от перенапряжения дрожали.

Неожиданность поджидала нас за поворотом.

Тупик, возникший передо мною, хоронил надежды на спасение. Каменные блоки сантиметров по тридцать.

— Саша, чего там?

Я молча таращился на преграду, самую несправедливую и обидную в жизни, и не хотел верить, что умру с сестренкой здесь, в неизвестном замурованном склепе. Лилька повторила вопрос, сопроводив его тычком. Мол, чего молчишь?

Нет, мы выживем. Будет нужно — зубами разгрызу путь к спасению. Пусть стены толсты, все равно они ограничены. Запасусь терпением, распределю пищу и воду на мизерные порции, дабы хватило подольше, и проскребу дыру в стене. Разрушу ее к чертям собачьим!

— Подожди, Лиль. — Лезвие перочинного ножа прочертило глубокую борозду во влажном растворе меж камней, из-под клинка посыпался песок.

Действует! Отсыревший раствор поддается, не то что в склепе.

Последующие минут десять пролетели в долблении кладки. Сестренка притихла, сообразив, чем занимается старший брат. Неохотно каменный блок освобождался от скрепляющего его с соседними камнями раствора. Я вычищал песок, глину, расширяя щели, пока лезвие не стало без помех ходить в прорехах. Тогда, аккуратно поддев ножом краешек камня, принялся расшатывать его. Миллиметр за миллиметром каменюка выдвигалась из стены.

— Лиль, подвинься, пожалуйста, — попросил я, отползая.

Каменный блок гулко вывалился, образовав прямоугольное отверстие, сквозь которое повеяло прохладным воздухом. Запахло прелой листвой, гнилью и озоном. Вырвавшийся из нашего лаза луч наткнулся на копию шахтной стенки. Те же белесые соленые камни, та же теснота вентиляционного хода, и только циркулирующий воздух доказывал, что за перегородкой совсем другая шахта. Там нет мертвенной затхлости склепа, там гуляет ветер. Там жизнь.

Остатки преграды, перегораживающей шахту, были сметены и раскиданы по трубе. Мы буквально просочились через завал, поминутно чихая и кашляя от скопившейся пыли, пролезли по мусору к своего рода перекрестку. Ход делился на четыре рукава, тянущиеся вверх, вправо, влево и к замурованной части. Впрочем, выбирать не довелось. Луч фонаря пронзал глиняную решетку справа.

От особо сильного толчка глина распалась и выпала. За ней находилась маленькая комнатка. Вдали виднелся фрагмент лестничного пролета в арочном проходе. От сгнившей двери валялись на заваленном мусором полу позеленевшие металлические полосы. Из-под них торчала полуистлевшая пятипалая кисть, оплетенная спиралью незатейливого браслета. В сторонке утопал в опавшей листве растрескавшийся череп. Листья — это замечательно. Их сюда периодически заносит снаружи.

Скелет нагонял мрачные размышления. Массовое захоронение какое-то. Как пропустили его археологи, особенно черные, славящиеся обворовыванием древних могил? Ладно погребальный зал, но скелет с браслетом просто-напросто обязаны найти и снять безделушку. Напрашивается вывод: о подземелье и замке никто не знает. Вопрос на миллион: много ли белых пятен на карте матушки-Европы? Она изъезжена, исхожена вдоль и поперек. Безлюдных территорий практически нет. Или все-таки есть?

Вылезая, я бухнулся на кучу мусора. Подо мной хрустнуло. Уж не кости ли бывшего хозяина комнаты? Простите, коли так. О, наконец-то стоячее положение! И свежий, дующий в лицо воздух, пахнущий грозой. Оказывается, для счастья нужно поразительно мало.

— Эй, сестренка, вылезай!

Высунувшуюся Лильку я подхватил, поставил на ноги, дал отдышаться, осмотреться. Приходи в себя, сестренка.

— Идем. Ступай осторожно, след в след за мной, поняла?

Лилька держится молодцом. Ощутила слабое дуновение ветерка — сразу смекнула, что к чему.

— Поняла, спрашиваю?

— Да ясно, ясно.

Лестница закручивалась штопором вверх и вниз. На истершиеся, частично искрошившиеся ступени, ребристой лентой убегающие вниз, я ступить не решился и двинулся вверх, по более уцелевшему и оттого внушающему доверие пути. Достаточно с нас подземелий, пора к солнцу. Пройдя пролет, мы попали на площадку без крыши, с узенькими окошками-бойницами, откуда открывался вид на ночной лес, залитый лунным светом. Здание было полуразрушенной башней, возвышающейся на невысоком холме посреди колышущегося древесного моря. У подножия холма блестела речка, отражая небесные светила. Небо чистое, сияют большущие, необычайно близкие звезды.

На некоторое время я лишился дара речи. Кроме звезд, по небосводу неспешно плыли три разноцветные луны.

Глава 3

ХЛОПОТЫ

Утро добрым не бывает, говорят некоторые знающие люди. Еще как бывает! Просто, чтобы понять его доброту, нужно как следует познать недоброжелательность ночи. Мы с Лилькой ее познали на собственной шкуре. На всю оставшуюся жизнь возненавидели темноту и подземелья. А утро… надо уметь находить хорошее во всем. Нас забросило неведомое явление неизвестно куда, однако мы выжили. Смерть под завалами нам не грозит, зато нарисовалась проблема не намного легче.

Ночью мы улеглись спать на открытой площадке на вершине башни, откуда просматривались окрестности. Не сговариваясь, нагребли кучу листьев побольше и зарылись в них, точно в одеяло. Мягко, нехолодно. В нашей ситуации лучшего не пожелаешь. Усталость сморила сразу. Не обсудив планов на завтра, я заснул. Сестренка, засыпая, выразила общее мнение, сказав:

— Саш, мы на другой планете.

С очевидным не поспоришь. Три луны — снежно-белая, кроваво-красная и небесно-голубая, — выстроившиеся в ряд по размеру, неоспоримо доказывали правоту Лильки. Фактически нам крупно повезло. Воздух сходен с нашим родным, гравитация аналогичная. Меня занимало, — живут ли поблизости разумные существа и их настрой по отношению к чужакам. Раньше таковые жили: башню ведь построили. Потомки тех зодчих, ау, где вы? Поселились в здешнем лесу? Не одичали? Не примете за пищу?

Будем действовать по обстоятельствам. Для возвращения на Землю нам потребуется помощь. Да вот где найти разумных-то? С утра начнем готовиться пересечь лес. Знать бы, куда идти, чтобы выйти в минимальные сроки к населенному пункту.

На рассвете меня разбудила тупая боль, бродившая по организму. Ломота в теле сопровождалась жжением спины. Она вчера пострадала при подъеме по вентиляционной шахте. Кожу содрал, мышцы растянул. Не простыть бы, под землей холодрыга страшная. На поверхности теплее. Утром, правда, прохладно.

На востоке вставало здешнее дневное светило. По мне, ничем не отличается от нашего солнышка. Я резко вскочил, разминаясь и прогоняя болезненные ощущения. Избавиться от ломоты, увы, полностью не удалось. Я снял изорванную футболку, обмотал вокруг пояса, обошел площадку. Настало время тщательно исследовать башню. Может, отыщу что-нибудь полезное.

Крыша башни не провалилась от ветхости, иначе балки лежали бы на верхнем этаже. Ее словно срезало. У верхних камней края ровные. Под слоем грязи слой черной копоти по периметру площадки. Остатки стен с узенькими окошками-бойницами переполовинены не временем — завалов-то нет, — а тем неизвестным оружием, напрочь снесшим верхушку здания.

Поворошив листву и мусор подвернувшимся прутиком, я наткнулся на ржавые жерди, стойки для копий и мечей. Вскоре откопал из-под толстого слоя грунта из перегнивших листьев и веточек продолговатую железяку, напоминающую пику. Древко давным-давно сгнило, четырехгранный наконечник затупился и заржавел. На нем сохранилось клеймо мастера — полумесяц над башней. Я стукнул железкой о камень, попробовал согнуть. Крепкая еще, на совесть ковали.

В результате поисков набралось пять подобных штук, из них одна годилась в качестве оружия. Ее я планировал насадить на прямую палку и использовать для охоты и защиты от зверей.

Идеальным вариантом было спуститься в склеп и нагрузиться оружием, оно там в гораздо лучшем состоянии, но идея повторить путешествие по шахте вызывала в душе протест. Правда, жаль брошенных в подземелье продуктов. Лилька голодная проснется, не ела вчера. И бутылка с водой не лишняя: до реки топать и топать. С виду до нее камешком докинуть, да вот спуск вызовет массу проблем. Не выгоднее ли действительно сгонять в подземелье?

Решение спуститься далось невероятно трудно. Я долго взвешивал «за» и «против», прикидывал, смогу ли обойтись без пищи из схрона. Допустим, насобираю в лесу ягод, тем и подкрепимся. Позднее, смастерив снасти, наловлю рыбы. Грибов раздобуду.

Угу, размечтался. На проверку съедобности ягод и грибов потрачу день. Ну, полдня. Сверился с часами, понял: ползание по трубе туда и обратно займет максимум пару часов. С продуктами из магазина у нас стопроцентная гарантия качества и запас еды на время, необходимое для добывания и испытания новой пищи. К тому же не стоит сбрасывать со счетов оружие в погребальном зале. Добротные копье, нож и топор — вещи бесценные в лесу. Дров нарубить, добычу освежевать, хищника отогнать чем прикажете? Самодельной пикой?

Как ни крути, выгода от экспедиции в подземелье колоссальная. Сестренку туда, естественно, не потяну — зачем оно ей, по шахтам лазить. Сам попытаюсь быстрее справиться.

— Лиль, вставай, — тронул я Лильку за плечо.

Она засопела и перевернулась на бок, пробурчав нечто нечленораздельное.

— Вставай, соня. Мне уходить пора.

Сестренка забормотала о нехорошем старшем брате, не дающем выспаться в выходной. Потом встрепенулась, широко распахнув глаза, и резко села с недоверчивым выражением на мордашке.

— Бли-и-ин! — скривилась она, увидев обстановку. — Я так хотела, чтобы это был сон!

— Тебя ущипнуть? Чтобы окончательно проснулась? — любезно предложил я. — С добрым утром! Выспалась?

— Ты спрашиваешь! Саш, — Лилька понизила тон, — что нам делать? Куда идти? Я хочу домой!

— Прежде всего — нельзя отчаиваться. — Я улыбнулся, стремясь поднять сестренке боевой дух. — Похоже, нас перенесло бурей. Согласно одной гипотезе, природные катаклизмы в материи образуют аномалии. Завихрения, дыры в пространстве и времени. Мы угодили в эдакую дыру. Теперь надо отыскать дорогу домой. Освоимся в этом мире, разузнаем, возможно ли попасть назад. Предупреждаю, мы можем завязнуть здесь навсегда. Послушай внимательно, Лиль. Я возвращаюсь в подземелье за продуктами.

— А, — протянула сестренка, — это обязательно? Мы в лесу. Ягод соберем, орехов, грибов. Рыбы наловим.

— Угу, наловим. До первого улова чем питаться будем? У нас внизу недельный запас свежего высококалорийного питания.

— Потерпим. До деревьев рукой подать, там поесть чего-нибудь обязательно найдем. На поиски уйдет немного времени, голодать придется недолго. Не уходи, пожалуйста, братик…

Понятно, боится одной остаться. Осознает мою правоту, иначе закатила бы скандал. Лес незнакомый, развалины страшные. Неизвестно, кто из чащи выбежит. Хищников, наверное, в местных буреломах полно, а то и кто похуже бродит из когорты лесных обитателей, с которыми лучше не встречаться ни при каких обстоятельствах. Разумных и полуразумных существ имею в виду.

— Не волнуйся. — Я погладил Лильку по плечу. — Я быстренько, туда и назад. Принесу тушенки, хлеба, водички. Покушаем, отдохнем и пойдем по ягоды.

— Саша, не спускайся. Там опасно, — привела последний аргумент сестренка. — Тебе самому нельзя, давай вместе.

— Чего? Зачем? Я и сам справлюсь отлично. И нет внизу ничего страшного. Тебе со мной ни к чему лазить. Подождешь меня тут и не вздумай возражать, ясно?

Обиделась. И разозлилась. Ну, в чем я виноват, а? В желании обеспечить нам запас еды и инструментов? Стараешься, рискуешь здоровьем, а вместо благодарности немые упреки.

— Погоди. — Лилька стащила с ног потрепанную ветровку. — Надевай. Тебе она нужнее — вон, спину разодрал.

— Спасибо, Лиль… — Все-таки сестренка у меня умница.

Надев куртку, я сошел по лестнице в комнату с вентиляционным ходом. Лоскутами от футболки привязал фонарь к виску. У ремня на поясе специальная роль.

Спускался ногами вперед: так удобнее падать по вертикальному стволу шахты. Притормаживал кроссовками, немилосердно стирая резину подошв. До нижней развилки с рукавами в погребальный зал и овальный кабинет добрался сравнительно быстро, оттуда сначала проник в комнату со схроном. Продел ремень в ручки пакета, сделал петлю, привязал к ноге и отправился к покойным воителям. На перекрестке оставил пакет: волочить его в погребальный зал трудно. На обратном пути захвачу.

Протискиваясь в каменный лаз, не сдерживался и на чем свет стоит костерил архитекторов, строителей, проектировавших и строивших здешнюю вентиляционную систему, хозяев подземных хором и бурю, выбросившую нас из родного мира. Одному ползать жутко — от каждого шороха и тени шарахаешься. Звук собственного голоса разгоняет окутывающий страх, придает храбрости.

Погребальный зал не изменился с момента последнего посещения. Мертвецы таращились в сводчатый потолок пустыми глазницами, поблескивал сапфир на груди воина в украшенных рифлением доспехах. Цена самоцвета, наверное, бешеная. На рынке не продашь. О чем это я? Прочь, прочь, корыстные мысли! Они многих хороших людей сгубили.

Между прочим, обладатель камешка с покоящимися в зале воинами — человеческого роду-племени. Логично предположить, раса гомо сапиенсов населяет планету. И то хорошо: сольемся с толпой по прибытии в город. Должны же у людей быть селения. Земная цивилизация начиналась с города.

Беру оружие и пустую консервную банку и сматываюсь: находиться в усыпальнице дольше нужного — психическому здоровью своему вредить и сестренке нервы трепать. Привязываем копье, секиру и кинжал, позаимствованные у мертвецов, связкой к поясу. Пока, ребята! Хочется надеяться, больше не свидимся. Простите за беспокойство.

В тишине склепа слабое шуршание почудилось скрежетом. Глюк? Не удивлюсь. Нервы расшатаны вчерашним попадаловом. Замираю, прислушиваясь. Тихо, как в могиле. Фу-у, аж пот выступил. Покойники лежат смирно, никто признаков агрессии не проявляет. Показалось.

Звук повторился. Будто мышь скребется. Источник таился в колодце под плитой. К шороху присоединился тихий шелест, непонятно откуда исходящий.

В лаз я заскочил стремительно и яростно заработал локтями. Опомнился на развилке. Ни шелеста, ни шуршания. Кровь колотилась в виски. Ставший привычным свет фонаря падал на пакет и связку оружия. Может, ну его. обойдусь без предметов старины глубокой? Нет, не для того корячился, чтоб отказаться от жизненно важного инструмента. Гадкие мыслишки о проклятии были задушены в зародыше. Ругая себя последними словами, я унял дрожь, вызванную адреналином вкупе с перенапряжением.

Чего бояться? Призраков? Ишь удумал. Реалистичных объяснений великое множество. Крыса грызет стену, обман слуха из-за переутомления, подземная река подтачивает пол.

Сестренка дежурила у вентиляционного выхода.

— Саша! — Она взирала на меня округлившимися глазами. — Что с тобой случилось? Ты в крови весь.

И правда. Разодрал кожу на локтях и лопатках хуже прежнего, кровь облепила руки и спину неприятной засыхающей коркой. Наверняка ранился, уползая из погребального зала.

Сестренка разорвала рукава блузки, подол юбки и, промыв раны водой из бутылки, перевязала мне корпус. На локти ткани не хватило. Лилька оторвала полосу от подкладки ветровки.

Интересно, в вентиляционной шахте много болезнетворных бактерий? Не подхватить бы заразу.

Стрелки на часах отсчитывали половину десятого. Путешествие по подземелью длилось два часа, из них треть занял путь наверх. В кровоточащие раны набились пыль и грязь, устилающие стенки каменных лазов. Не мешало бы раны йодом обработать. Ну, почему я не зашел в аптеку по дороге домой и не купил бинты и обеззараживающее? Ссадины загниют — и финита Саше Стрельцову.

От досады я заскрипел зубами. Ничего, обойдется. Африканцы шрамирование делают без всяких лекарств. Пеплом присыпают ранки, делов-то. Происходит воспаление, но живут же.

Вторая опасность кроется в запахе крови, привлекающем хищников. Амбре от меня распространяется по лесу. К вечеру жди зубастых гостей. Не зря копье достал, не зря. Авось сегодня пригодится.

Подготовка — ключ к победе. Поем, отдохну и примусь за работу. Покинем это проклятое место до заката, обустроим ночлег. Пока не найду подходящего укрытия, сестренка посидит в башне. Местность разведаю, поесть притащу.

Завтракали мы вместе. Лилька, будучи отходчивой, скоро капитулировала под урчание в своем животе и уплетала тушенку с черствым батоном за обе щеки, запивая водой из бутылки. Воды осталось чуть-чуть. До завтра с натяжкой хватит. Потрапезничав, устроили небольшую сиесту. Поболтали о том о сем, обсудили планы, распределили обязанности. Мое заявление о походе в одиночку вызвало у сестренки шквал протестов.

— Ягоды помогу собирать, грибы. У меня по биологии пятерка, я лесные растения знаю! — упрямилась она.

— Мухомор от боровика и я отличу, а кто будет охранять наши припасы в башне?

— Ты останешься. Тебе ходить вредно, ты раненый. И от кого охранять?

— От мелких зверьков, птиц, — не уступал я. — Мигом слетятся, едва оставим продукты без присмотра. А насчет тех жалких царапин — они не чувствуются. К тому же на взрослого зверь побоится напасть.

— Ты что, знаток местных зверей?

— Включи логику, Лиль. Маленькая девочка и здоровый мужчина. Есть разница? У меня в крайнем случае отбиться шансов больше.

— Я бегаю быстрее! — не унималась сестренка. — И по деревьям лазаю лучше всех в классе!

— Когда это ты перегнала старшего брата? — поднял я бровь. — С копьем не справишься, оно для тебя чересчур тяжелое. Нести устанешь.

В итоге Лилька согласилась с моими доводами.

Солнце близилось к зениту, когда я, заткнув за пояс топор и кинжал, смахивающий на короткий меч, перекинул ногу через частично обрушенную стену. Копье болталось за плечами на веревочке, сплетенной из лоскутов футболки. Карман джинсовых брюк оттопыривали пустые полиэтиленовые пакетики. Ну, вперед, скалолаз-собиратель.

Из башни по-другому не выберешься. Основание винтовой лестницы завалило камнями, до первого этажа копать и копать. К тому же выход за века мог погрузиться под землю. Через бойницу даже Лилька с ее худобой не протиснулась. Пыталась и застряла, еле вытащил.

Уступов и трещин предостаточно. Плохо, устойчивости мало. Хватаюсь за камень — он качается. Года два, до гибели родителей, я альпинизмом увлекался. По искусственным скалам лазали, в горы разок съездил, вершины покорять. Не покорил, но опыт восхождения получил. Нынче он мне и пригодился. Лезть по отвесной стене чуточку легче, чем по горному склону, из-за высоты. Стена ниже, морочиться меньше. Напрягает немножко отсутствие страховочного троса. И все же волнуешься — не рухнула бы каменная громадина, раздавив тебя в лепешку. В падении с десятиметровой высоты тоже маловато приятного.

Круглая башня вырастала из холма, с северной стороны засыпанная кучей заросшего кустарником камня. Там часть здания наполовину разрушилась, стена уменьшилась вдвое. По ней я и спускался, поминутно останавливаясь в поисках опоры понадежнее. Лилька, затаив дыхание, наблюдала за мной сверху.

Наконец-то твердая земля под ногами. Горка подо мной из камня, смешанного с глиной и нанесенной почвой. Колючие безлистые кусты неизвестного растения впились в одежду и кожу длинными шипами. Достав копье и кинжал, я раздвинул ветки и неторопливо пошел вниз. Иду, смотрю под ноги. Мелкую живность вроде скорпионов и гадюк на окружающем фоне не сразу углядишь. Густые заросли, преграждающие дорогу, я безжалостно рубил тяжелым кинжалом и отбрасывал копьем.

Из-под ног прытко удирали маленькие бурые ящерицы. Кустарник защищал их от кружащихся в небе птиц. Однажды юркий зверек наподобие хорька, извиваясь меж шипастых веток, нагнал быстроногую ящерку и, схватив острыми белыми зубками за шею, моментально удалился.

У подножия холма кустарника не было. Под гигантскими стволами деревьев, словно покрытыми чешуей колоннами, почти ничего не росло. Зеленоватый полумрак, а подчас и непроницаемая тьма под плотными кронами не способствуют росту светолюбивых трав. Попадались ползучие лозы, оплетающие древесные корни. Устланная ковром палой листвы земля бугрилась, из нее выдавались сучья гниющих ветвей, сломанных бурей. В темень под ветвями лесных великанов заходить без фонаря опасно, а его, как назло, оставил в башне.

Обогнув холм, я вышел к неширокой речушке. Нависающие над ней крутые берега осложняли задачу по пополнению запасов питьевой воды. Я нашел палку подлиннее, прикрепил к ней пакет. Получилось подобие сачка. Им зачерпнул из реки. Водичка прозрачная, на вид чистая. Нет, рисковать не будем. Вскипятим ее на костре в банке от тушенки.

С водой и рыбой, судя по бултыхающимся и выпрыгивающим из речки серебристым пловцам, проблем не предвидится. Упитанные лягушки в окружении своих меньших родственников вольготно загорали на огромных круглых листьях, плавающих на водной глади. Говорят, лягушатина по вкусу точь-в-точь курятина. Проверю.

У кромки прозрачной воды багровели горошины сочных ягод. Интересно, они ядовиты? Спущусь узнаю. Скорее всего, нет. Насекомым они по вкусу — ишь как облепили упавшие на землю шарики.

Примерно через километр русло до середины перегораживал поваленный древесный ствол. На нем беспечно стояла лань и пила из реки. Обыкновенная лань с пятнистой шкуркой и крошечными, покрытыми пушком рожками. Заметив поблизости меня, она попрядала ушами и продолжила утолять жажду. Не из пугливых. Значит, человека не видывала.

Идти по бережку — хорошая идея. У реки расположены деревни, города. Непременно наткнемся на населенный пункт местных. Тем более по дороге порыбачим, искупаемся. Не путешествие, а увеселительная прогулка.

Лань ушла, и я преспокойно спустился по стволу, держа наготове копье. Древком измерил глубину. У берега примерно мне по пояс, дальше соответственно глубже. Длины копья с вытянутой рукой не хватило, чтобы достать до дна. Вода — как стекло. Видны камешки на дне, играющие темноспинные рыбины, стайки светленьких мальков. Удачный удар — и на копье затрепыхалась вынутая из воды рыбешка. Покажу сестренке улов, зажарим на костре. Рыба, конечно, может оказаться ядовитой для людей нашего мира, но тут уж ничего не поделаешь. Без потребления местной флоры и фауны нам не выжить.

Ягоды проверил на кожную реакцию — нормально. На вкус копия клубники, по виду вылитая смородина.

Ну, все, достаточно на сегодня походов. Пора назад, к сестренке. Переживает небось и оставлять ее надолго не хочу.

С рыбиной на копье, пакетом ягод и воды на поясе я бодро зашагал к башне. Завтра пойдем налегке по течению реки. Путь предстоит приличный. Куда-нибудь она да выведет.

Остаток дня миновал в хлопотах. В башне мы решили не ночевать. Я обустроил лежанку на раскидистом дереве. Из вьющейся лозы, на поверку очень крепкой, сплел длинные веревки, завязал на них узелки примерно через равные промежутки для удобства, к концу привязал небольшой булыжник. Размахнувшись, забросил камень с веревкой на нижнюю ветвь, находящуюся метрах в пяти от земли. Выше соединил две ветви лозой. Удалось соорудить грубое подобие гамака. На веревки накидал упругих веточек с листвой, нарвал растущих в изобилии лопухов и папоротников. Довольно неплохая, по-моему, постель.

Из хвороста и сухих листьев развел костер с помощью камня и топора. Спички в подземелье отсырели, потом подсушу и воспользуюсь. Обновить в памяти правила выживания в лесу нам полезно: осколки благ цивилизации вроде тех же спичек ведь рано или поздно закончатся. Искры от удара воспламенили трут, от трута загорелась древесина. От топора при этом отвалилась часть наслоений, обнажив блестящий металл.

Лилька, покинувшая башню по веревке, почистила и пожарила на жердочке рыбу. За мое отсутствие она насушила на солнышке сухарей из тонко нарезанного хлеба. Поужинали полусырой рыбой, бутербродами с паштетом и добытыми ягодами, сладкими и сочными.

Затем сестренка затеяла неприятный разговор, обвиняя меня в игнорировании ее скромной персоны. У нее же столько талантов! Лес для нее — что дом родной, она там каждый листик знает. По правде сказать, отчасти она права. Батя, будучи геологом и прогрессивным родителем, брал нас в походы по лесам да горам и учил основам выживания. Кстати, секцию альпинизма он мне посоветовал, любитель активного отдыха. Летом на месяц нас отвозили дедушке, работавшему лесничим. В общем, привили нам любовь к дикой природе с раннего детства. Когда обычные дети просиживали сутки за мониторами компьютеров, общаясь в социальных сетях и режась в игрушки, мы обучались распознавать следы и съедобные растения. И вот Лилька требовала разрешить ей самостоятельно ходить по лесу и обеспечивать нашу компанию грибами и ягодами. Переубеждать ее было бесполезно.

— Лиль, с завтрашнего дня собирательством заниматься будем вместе, — нашел я компромисс.

Сестренку это устраивало.

Спать легли, привязав себя веревками к ветвям, чтобы не упасть ненароком. Двенадцать метров — высота серьезная: если не убьешься, то покалечишься. Костер затушили не полностью. Угольки тлели в черноте ночи под нами, и на душе становилось чуточку светлее.

Мы лежали в темноте, смотрели на гаснущее кострище и думали. Я составлял план на следующий день, выбирал, пойти пешком вдоль реки или построить плот. Преимущества и недостатки есть у каждого варианта. Идти на своих двоих медленно, на берегу существует вероятность нападения хищников, подстерегающих жертв на водопое. И на агрессивных туземцев нарваться можно. Из явных плюсов — сбор грибов, ягод, орехов. Плыть на плоту по течению сравнительно быстро и неутомительно, знай отталкивайся от бережка шестом. Попутно наловим рыбы. На остановках будем ягодами запасаться.

Звери на реке нам почти не страшны. Опасность теоретически представляют водоплавающие хищники. Речка небольшая, гигантов повстречать в ней маловероятно, впрочем, до нуля понижать шансы на неблагоприятное знакомство с местными зубастиками а-ля бегемоты и аллигаторы глупо.

Не уверен я в абсолютной безопасности на реке, и все тут. Вдруг какой зверюге взбредет в башку в речушке искупаться? Сомнения у меня и насчет порогов и водопадов. Если я их не видел, это не значит, что их на реке нет.

— Ты почему не спишь? — спросила сестренка, прервав мои размышления.

— Думаю о будущем. Ты как определила?

— У тебя дыхание неровное. И что надумал?

— Да мелочи. Спи.

— Я дом вспоминаю. Школу, друзей. Как они там? Наверное, нас объявили пропавшими без вести жертвами бури. Мы с Танькой договаривались в киношку сходить завтра.

Лилькин голосок задрожал. Вот я дурак! Весь в заботах, вспоминать прежнюю жизнь некогда, а она в башне день-деньской скучала в одиночестве. Загрустит — в депресняке завязнет. Боюсь, не сотворила бы чего плохого. Завтра припрягу ее к общественно-полезным работам по строительству плота, отвлеку от мрачных дум. Оставлять ее надолго одну больше не буду.

— Лиль, мы вернемся. Не знаю когда, но обязательно вернемся, — пообещал я. — А сейчас спи. Береги силы.

Снизу послышалась возня, затрещали кусты под весом крупного тела. Коротко рыкнуло, взвизгнуло, захрустело. Во тьме зажглись огоньки желтых глаз, хруст смешался с чавканьем и утробным рычанием. Огоньки множились. Большущие и маленькие, они слетались к подножию холма на дикое застолье.

«До чего же хорошо находиться вверху, на недостижимой для них высоте», — подумал я, засыпая.

 

Кто-то негромко верещал, пробегая по моему голому телу и царапая коготками. Чувство опасности выдернуло меня из сонного состояния, заставив вскочить и тут же шлепнуться назад из-за страховочной веревки.

Рядышком Лилька скармливала сухарик умостившемуся у нее на коленях рыжему существу, походящему на вполне земную белку-летягу. Зверек оценивающе покосился на меня, не переставая разгрызать белое подношение. Его товарки облепили ветку над нами и активно переговаривались трескучими звуками, сливающимися в то самое разбудившее невыспавшегося меня верещание.

Сестренка мило улыбалась, откровенно наслаждаясь картиной «старший брат испугался стаи белок-мутантов».

— Доброе утро, — промолвила она.

— Доброе. Что за животина?

— Ты о белках? — Лилька погладила пальчиком головку любителя сушеного хлеба. — Они живут в том дупле и спозаранку решили навестить новых соседей.

— Золотой запас дефицитных сухарей зачем разбазариваешь?

— Угощение, — блеснула белозубой улыбкой сестренка. — Белки нам добром отплатят.

Она в некотором роде права. В беличьих кладовых обычно припрятано немало съестного. Орехами, грибами разживемся. Прирученный зверек предупредит о хищниках, при условии что Лилька его приручит. Фанатов сырого мясца в лесу полно, ночная возня — доказательство.

Я потянулся, вдыхая свежий утренний воздух. Прохладно, однако. Отвязавшись, глянул вниз. Никого. На земле размялся. Пробежать бы километров пять, да по лесу бегать опасно. Потревожу, чего доброго, почивающего после банкета волка, он меня погоняет похлеще Михалыча, тренера нашей университетской футбольной команды. Набегаюсь еще за день.

Позавтракали бутербродами с паштетом, прикончив консервы. Пустые жестянки завернули в пакет: посуда — вещь теперь в прямом смысле слова незаменимая. Бутылку положили на дно пакета, крошки подарили белкам. В дупле одолжили пригоршню орехов и три сушеных боровика. Во всяком случае, выглядели добытые грибы вылитыми боровиками.

В этом мире не все растения и животные оказались нам незнакомы. По мере углубления в лес, а шли мы вдоль реки, стараясь не терять из поля зрения берег, узнали лопухи, обильно росшие под деревьями. Изредка мелькали акации, папоротники. Грибных мест, жаль, не попадалось.

Дойдя до поваленного дерева, наполнили бутылку водой. Я копьем битый час пытался проткнуть крупную рыбину, плававшую на мелководье и резво уворачивающуюся от наконечника в последний момент. И не уплывает, зараза. Вертится поблизости, словно издевается. Плюнув с досады, переключился на сбор раков. Их в речке полно.

Сестренка по моему распоряжению насобирала хворосту. Развели костер, в банки от тушенки налили воды и вскипятили на углях, кинули туда раков. Лилька варила обед, я в реке добывал пропитание на ужин. Ниже по течению насадил на копье неповоротливую рыбину длиной сантиметров сорок, без чешуи, схожую с зеркальным карпом. Ее и чистить не пришлось. Выпотрошив, запекли на углях и съели. Вкуснятина!

После перекуса затушили костер и двинулись по берегу. Солнце в зените припекало немилосердно, вынудив нас отступить в тень деревьев.

На плече сестренки постоянно вертелась белка, покусывала ее за ухо, трещала без умолку. Лилька прекрасно ладит с животными. В нашем подъезде когда-то жил злющий пес, невзлюбивший жильцов. Жильцы отвечали ему взаимностью, устраивая скандалы его хозяину, одинокому пенсионеру. Единственной, на кого не рычал соседский питбуль, была моя сестренка.

Она совершенно не боится животных. Дома смело брала в руки ужей, гладила матерых, никому не дававшихся бездомных котяр, частенько лечила больных и покалеченных. Животные прямо липли к ней повсюду. Белка не стала исключением.

— Привал, — скомандовал я.

Место идеально подходило для осуществления задуманного плана. На пологом берегу свободное от деревьев пространство. Построим плот и спустим здесь на воду.

Никогда не думал, что найти нужные деревья в лесу так сложно. Для плота не станешь же рубить гиганта толщиной в три обхвата. Таких «динозавров» в здешней пуще большинство.

Заняв сестренку собиранием ягод и раков на ужин, я углубился в лес. Полутьма, клубящаяся у корней, распадалась под лучом фонаря. Блин, зайду в дебри, заблужусь. По собственным следам возвращаться придется, а Лилька одна. Чем дальше, тем сумрачнее лес. Приходилось тратить драгоценный заряд батареек впустую. Молодняк душится старожилами — плот строить не из чего. Разве что залезать на деревья и срубать ветви подходящей толщины и формы.

Крик сестренки, приглушенный расстоянием, заметался меж стволов испуганной птицей.

Я не раздумывал о причине. Бросился к берегу, выделяющемуся светлой линией. Хорошо, не зашел далеко, бежать недолго. Копье в руки, готовность номер один! Выскакивая из леса, ожидал чего угодно. Медведя, группу агрессивно ведущих себя аборигенов, волков, летающую тарелку.

Лилька стояла над кучкой серого пепла, сосредоточенно в ней что-то разглядывая.

— Саш, — воскликнула она, — мы тут не одни.

Сестренка будто возвестила о находке неопровержимых доказательств существования внеземной цивилизации.

Цивилизация не цивилизация, а разумные точно недавно задержались на берегу. Кострище с теплой золой тому подтверждение. В пепле четко отпечатался след двупалой когтистой лапы длиной сантиметров тридцать пять. Ни птица, ни тем более человек подобной стопы не имеют. Помесь бигфута и динозавра. Нет, динозавры, насколько мне известно, имели трех- и четырехпалые стопы. Что же оно? Костер развели разумные существа, и двупалый — их домашнее животное? Либо хищник, выслеживающий добычу, то есть тех самых разумных. Второй вариант мне как-то не по душе.

— Может, вернемся к башне? Какое-никакое, а укрытие, — предложила сестренка.

Резонно. Только толку от возвращения никакого, если хотим найти братьев по разуму. Знать бы, кто они, какое у них отношение к чужакам…

— Да, Лиль. Я наловлю рыбы. Костер ты умеешь разводить, поджаришь. Возвращаемся. Завтра поищу их. — Я кивнул на кострище. — Не приду через пять дней — делай что посчитаешь правильным.

Лильку мои слова ошарашили.

— Ты в своем уме, Саша? Нигде я не останусь, не спорь! Идем вместе.

— Лилиана Валерьевна, решение окончательное и обжалованию не подлежит, — отрезал я. — Хочешь попасться в зубы этой двупалой очаровашке? У меня неплохие шансы противостоять ей, с тобой же постоянно буду отвлекаться на твою защиту, в итоге оба погибнем. Понимаешь?

— Не надо меня защищать, я сама кого хошь защищу! — взвизгнула сестренка. По щекам покатились слезы. — И ничего я не понимаю! Один ты не уйдешь, понял?!

Что с ней поделаешь! Видимо, путешествие по реке на плоту откладывается. Ну почему все настолько сложно?

— Ладно, — сдался я. — Пошли к башне.

Глава 4

ЗВЕРОМАСТЕР

Солнце вставало из-за горизонта, окрашивая небеса розовым. Красная и белая луны закатились несколько часов назад, на небосводе бледнела голубая.

«Голубая луна, голубая…» Тьфу ты, вспомнилось. Будь на земном небе подобное чудо — поэты одного с ней цвета насочиняли бы кучу лирических стихов, воспевая ее богиней нетрадиционных отношений. Или богом, ставшим богиней. Или… Лопух с ней, с луной, и поклоняющимися ей меньшинствами. Под ноги смотреть надо, а не на небеса пялиться. Споткнусь и шею сломаю — в лесу ведь темень круглые сутки. Чего я там не видал, на небе? За полторы недели должен бы привыкнуть. Голубая полдня провисит, потом ее сменит белая сестрица.

В лесу тихо. Изредка кукует кукушка, иногда потрескивают, переговариваясь, белки.

Кстати, о птичках. Местные кукушки — нечто. От земных лишь название из-за до боли знакомого кукования. Здесь они лютые хищники с курицу величиной, по комплекции похожи на бройлеров. Мясистые, в траве любят прятаться. Засаду организовывают группой по десять-пятнадцать штук, с разных сторон, и нападают одновременно, запрыгивая жертве на холку. Вырывают из шеи куски мяса, обескровливая. Бедняга падает — тогда начинается пиршество. Кукушки — твари нелетающие, быстро бегающие и высоко прыгающие. Страусы в миниатюре с огромными клювами. Не приведи судьба перейти дорожку этому бройлерному страусу с клювом птицы-носорога. Долбанет — мало не покажется.

Недавно стал свидетелем кукушкиной расправы над косулей. Обглодали ее птички за считаные минуты. Меня чуть не стошнило от того зрелища. С тех пор обхожу кукушек десятой дорогой. Хотя бульон из них, признаю, отменный. Однажды угодила одна в мою ловушку, вот и попробовали. Лилька жаловалась, ощипывать трудно и мясо жесткое. По мне, в самый раз.

Встал на границе леса, чтобы глаза адаптировались к темноте. Фонарь хранился за поясом. Комплект батареек израсходован, оставшийся берегу как зеницу ока. В башне пользуемся факелами.

Чем мы не нормальные люди Средневековья? Живем в замке посреди лесных просторов. Сами добываем сырье для жизни, сами готовим, строим, шьем. Обходимся без плодов научно-технического прогресса. Проблем, разумеется, полно, зато скучать некогда. Самое большое неудобство для меня — в отсутствии бритвенного станка, которого ничем не заменишь в наших условиях. Лезвием ножа щетину не соскоблишь. Бороду отпускать пришлось.

За прошедшую неделю мы расчистили винтовую лестницу, отрыли первый этаж, дверной проем освободили от мусора и камней. Из веток и кожаных ремешков соорудили дверь. На ночь подпираем палками: больно хлипкая она и на вязанку хвороста смахивает. Приспособились, в общем. Спим на подстилке из лопухов. Короче, обживаем потихоньку башню. В обозримом будущем сваливать отсюда все равно бессмысленно. Подготовимся, основательно исследуем окрестности — тогда и попытаем счастья в контактах с местным населением.

Лилька ведет домашнее хозяйство, роется в помещениях башни, отыскивая полезные в быту вещи. Я охочусь, рыбачу, дрова приношу, параллельно строю плот. На башне, между прочим, крышу поставили. Жерди берестой выстелили, сверху дерном покрыли корешками вверх. На днях наша новая верхушка башни успешно прошла испытания непогодой. Ливень водопадом лил, а у нас тепло, сухо. Печку, найденную на первом этаже, замазали глиной. Топим хворостом. Дымохода нет, дым валит из бойниц из-под крыши, но терпим. Так и живем.

Мы с сестренкой рассудили: раз уж придется связаться с аборигенами, нужно быть готовыми по максимуму к большинству вариантов развития событий. В идеале вступим в контакт, досконально разобравшись в намерениях тех, с кем соседствуем. В реальности постараемся побольше узнать о местных разумных, прежде чем нас засекут.

В лесу я нынче ориентируюсь гораздо лучше прежнего. Многих лесных обитателей видел хотя бы в виде трупов.

Глаза привыкли различать очертания в сером полумраке, пора идти. Моя ловушка расположена у ручья, куда звери приходят на водопой. Бьющий из земли ключ нашелся на пятый день пребывания в новом мире, когда я начал экспериментировать с самоловами. Дед использовал их в сибирских лесах — передались от него кое-какие знания. Поставил заячий слопец возле родника, птичий на галечнике. Туда наведываются тетерева глотать гастролиты. Раз в два-три дня нет-нет да попадется ушастый либо пернатый. Зайцы и тетерева, к моему удивлению, вполне обыкновенные.

Кроме слопцов, установил вчера кулему, рассчитанную на средних размеров зверя вроде росомахи. Загляну и к ней.

Лес пробуждается с рассветом. Ночью в нем царит совсем другая жизнь, другие звуки и запахи. Кто-то воет, кто-то ревет, рычит, ломает кустарник. Мы после заката носа из башни не высовываем. Изредка, под заливающим подножие холма светом трех лун, у лесной кромки прогуливаются невиданные звери. Гигантские волки, самые крупные из которых не уступят по размеру годовалому теленку, выходят на охоту. Усеянные шипами и рогами вепри, больше похожие на носорогов, гордо прохаживаются вокруг нашего форпоста, обгладывая колючий кустарник и роясь носами-пятачками в горах перемешанного с землей мусора.

Что за…

Сработавший заячий слопец оторвал меня от размышлений на тему «когда в лесу опаснее». Со струящимся по галечному руслу кристально чистым ручьем все в порядке. Ловушка подле него пустая. Рядышком на солнышке греется свернувшееся кольцами оливковое чешуйчатое тело, раздувшееся примерно посредине. Прошу любить и жаловать представителя местного серпентария. Переваривает моего зайца, гадина.

Со змеями в этом мире нам встречаться не доводилось. Почувствовав мое присутствие, пресмыкающееся подняло клинообразную голову, демонстрируя бежевое подбрюшье из крупных ромбовидных чешуй. Тонкие изогнутые кинжалы зрачков холодно уставились на меня, изучая. Твою дивизию, боа констриктор недоделанный. Здоровенная, толщиной с человеческое предплечье. О длине судить боюсь. Метра три точно есть. Зарубить ее, змеюку подлую, что ли? Она же ловушки опустошит. Слопцы не перетащишь, новые сооружать себе дороже. На каждый у меня уйма времени ушла.

Убивать гадину тоже проблематично. Совладаю ли с эдакой махиной? Копьем ткну, и мимо. Топором рубиться неохота — в ближнем бою она способна скрутить человека в бараний рог за минуту.

Змея, понаблюдав за моей скромной персоной, очевидно, приняла меня за врага и значительно оживилась. Громко зашипела, угрожающе раздула шею в капюшон. Ого! Настоящая кобра!

Нет, это мне не нравится. Удавы капюшонов не носят, фасон не тот. Змеюка подалась ко мне, раскручивая кольца. Да она определенно больше трех метров. Три с половиной — четыре. И наверняка в капюшончике не безобидная водица.

Пойду-ка отсюда. Чего злиться? Я тебя, милая, не обижал, накормил в некотором смысле. Лежи, отдыхай. Не обижаюсь ли за ушастого и ловушку? На тебя грех обижаться, такую длинную, ядовитую, красивую, толстую… Я сказал «толстую»? Извини, хотел сказать «изящную». Не шипи, пожалуйста, а? Э, не надо меня провожать, сам ухожу!

Я медленно отходил, держа перед собой копье. Сунется — проткну гадину. Если повезет. В извивающееся тело непросто попасть.

Змея отпускать потревожившего ее покой не собиралась. Раскрыла пасть, откуда показались белесые острые клыки, приподняла головешку и брызнула мне в лицо струей зеленоватой жидкости.

Ах ты, зараза! Чудом успел наклониться, и яд плеснул на лоб и щеки. Кожу защипало, точно крапивой отхлестали. Представить страшно последствия попадания в глаза. Умыться, срочно! Ближайший источник воды — ручей. Обойду проклятую змеюку и…

Слух предупредил о надвигающейся опасности раньше зрения. Надо мной загудело. Спустя мгновение в спину мне что-то ударило, толкнув вперед, внутренности взорвались болью, от которой потемнело в глазах.

Какого?.. Оборачиваюсь на заплетающихся ногах. За мной никого. Слабо колышутся ветви. Возле меня — воткнувшиеся в землю копьеца, вернее, дротики в количестве двух штук.

Больно-то как! Враги напали с дерева? Почему тогда не спрыгивают добивать добычу? Считают меня опасным? Лестно, весьма. Поднимаю руки, наталкиваюсь на торчащие из спины деревяхи. Твою дивизию. Три дротика! Учитывая одновременность броска, логично предположить наличие ловушки. Заряженные дротиками самострелы ставят наши треклятые соседи, находил такие в лесу. Ох! Спину словно режут раскаленными ножами, двигаться сплошная мука.

Я обогнул вставшую в угрожающую позу гадину по дуге. Подползет, плюнется повторно — по фиг. О, зашипела.

— Пошла на хутор! — процедил я сквозь зубы.

Змея не торопилась нападать. Следила, приспустив капюшон, прекратила шипеть.

Так-то лучше. Добравшись до ручья, я с облегчением окунул лицо в прохладную воду и смыл яд. Боль понемногу притихла, сменившись онемением, распространившимся по всему телу. Вода родника окрасилась алым. Видно, крови из меня вытекло порядочно.

Накатила слабость, стоять уже не могу. Голова кружится, в висках кузнечные молоты методично выстукивают. Ту-дум, ту-дум, ту-дум. Чертова змеюка! Из-за нее я не заметил ловушки и попался. Я зло выругался в ее адрес, сгоняя закипающую злость. Лилька останется одна, как она управится без меня? Сможет ловить рыбу и слопцы проверять? Вот гадство! До чего глупо получилось!

Я неподвижно лежал, тихо рыча от бессилия. Одеревеневшее тело не подчинялось. Неужели конец?

Над ухом оглушительно заверещало, зашипело. Из-за древесных стволов выскочило человекоподобное существо. Напоминало оно синекожего папуаса. Очень уродливого папуаса с торчащими из-под длинного носа клыками. На макушке пучок смоляных волос, уши чуть не до половины шеи свисают. В мочках ушей, губищах и шнобеле белеет костяной пирсинг, на груди ожерелье. Руки перевязаны бусами и перьями. И главное, на ногах по два пальца.

Никак, хозяин ловушки пожаловал. Вот и долгожданный контакт с местным населением. За первым папуасом появились второй и третий, с короткими копьями наперевес. Ох, не кончится добром наша встреча. На мордах ни малейшего признака дружелюбия и желания помочь угодившему в западню человеку. Для них я добыча.

Носатый в перьях достал из-за пояса нож и обернулся. Его приятели тоже оглянулись, напряглись.

От тени деревьев позади аборигенов отделилась большая сутулая фигура. Деталей не вижу, зрение ухудшается с каждой секундой. Скоро полностью ослепну. «Интересно, это случится вместе со смертью или раньше?» — всплыла в сознании и канула в никуда отрешенная мысль. Существо, эдакий холм в миниатюре, на четвереньках двинулось к синим.

Фигуры местных и вышедшего к ручью зверя померкли. До меня донеслись рев и вопли, я ощутил дрожь земли. Последним, что помню, был влажный нос, дотронувшийся до моего лица.

В следующий миг сознание покинуло меня.

 

Очнулся я во мраке. Ощупал пространство под собой. Ага, нахожусь на подстилке из листьев, корпус у меня туго перебинтован. В прорезь узенького окошка сочится бледный лунный свет, проявляя контуры каменного стола и чурбанов-стульев, вырубленных мною из палых деревьев. На чурбаны настелено мягкое сено, сверху лопухи. Мебель в нашей башне сделана в основном из поленьев разной толщины, в том числе кровать. На ней я и лежу.

Очевидно, сестренка меня нашла и, надрываясь, притащила домой. Обработала раны, молодчина. Болят, конечно, но никуда от этой тупой боли не денешься. Повезло, не схарчили звери, не окочурился от болевого шока и потери крови. Жизненно важные органы, кажется, повреждены некритично. Да я натуральный везунчик! Джекпот матушки-природы выиграл.

Бинты откуда? Блузки Лилькиной маловато для них. Юбку дорвала? Ткань бинтов мягкая, нежная. Юбка из материала погрубее сшита. Тайны мадридского двора прям.

Тьма в углу неожиданно шевельнулась. Глюки?

— Лиль, ты?

Вопрос утонул в стрекоте цикад за окном. Сотканный из тьмы приземистый силуэт отделился от стены, заслонив бойницу, и остановился, сверкая зелеными глазищами.

Ощущение чужого присутствия словно растворило внутренности, сердце подпрыгнуло до подбородка и ухнуло куда-то вниз. Ночной посетитель повел головой на короткой массивной шее, выдающейся из широченных плеч, шагнул к моему ложу и замер.

Рука инстинктивно шарила в поисках тяжелого и острого предмета. Копье, где копье? И топор черт-те где валяется. Лежу в трусах, будто на жертвеннике неведомому зверобогу. Из огня да в полымя. Перед глазами стоит еще картина, запечатленная у ручья, — плюющаяся ядом змея с синими аборигенами, — и вот новая напасть.

Единственное доступное оружие — увесистое полено, вынутое из кровати. Привстав на постели, замахнулся чурбаном. Немедленно спину пронзила острая боль.

Лестница в пяти метрах. Этажом ниже вентиляционный ход. Кинусь туда, пролезу в погребальный зал, раздобуду оружие и порублю тварь. Потом поищу Лильку.

Размечтался, блин. Существо меня близко не подпустит к ступеням. В лучшем случае помнет, в худшем — добьет. Поленом от чернушки фиг отобьешься. При удачном стечении обстоятельств, может быть, попаду ему по башке, оглушу. Череп в моем состоянии не проломлю ведь. Ну, проскочу по лестнице. Затем очухавшийся зверек догонит меня и начнет выяснять отношения по-своему, по-звериному.

Этажом ниже у нас кухня. Печка, вертел из реконструированной пики. Пикой орудовать в закрытом помещении неудобно, однако каменным молотом, у печки лежащим, я не отмашусь.

Тем временем зверь преспокойно подошел к ложу, издавая гортанные мурлычущие звуки, положил здоровенную мягкую лапу на постель. И тут я шарахнул поленом. Зверюга возмущенно мявкнула, точно кот, которому наступили на хвост. Превозмогая боль, я вскочил на ноги и опрометью бросился к уводящим вниз ступеням.

Тварь оказалась проворнее. Она прыгнула на меня, повалила, придавив своей тяжеленной тушей к полу и лишая малейшей возможности выскользнуть из-под нее. Брыкания и попытки освободиться, отстранив от себя истекающую слюной морду, были тщетны. Зверь разлегся на мне, как на матраце, положив лапы на руки и ноги. Когтей не выпускал, загрызть не старался — и на том спасибо. Грудная клетка захрустела под весом зверя, сперло дыхание. Весит, скотина, центнера три, а то и все четыре. Что за судьба, а? Умереть, будучи раздавленным неизвестным животным!

— Ой, братик! — раздалось с лестницы.

Комнату озарил трепещущий свет факела, и в тот же миг зубастая туша убралась с меня. Лилька вбежала в мои апартаменты, склонилась надо мной, проверяя степень поврежденности моего бедного тела. Она была в меховой безрукавке, неведомо откуда взявшейся.

За сестренкой маячил неприятный седоватый тип с резкой обветренной физиономией, обросшей жесткой бородой грязно-белого цвета. В правой руке он держал кривой посох. Одежду его составляли кожаная куртка и штаны неопределенного происхождения. На приоткрытой воротом загорелой груди поблескивали аж два кулона. Один напоминал растопырившего тройку остроконечных лап клеща, подвешенного на цепочку, другой был из светящегося бирюзового кристалла на простом шнурке, продетом в петлицы воротника. Количество разных мешочков и висюлек на поясном ремне зашкаливало. Среди них выделялся ряд синих шариков с грецкий орех. Оружия на виду субъект не носил. Это отнюдь не говорило о его мирном нраве. Неприятная рожа, подходящая матерому уголовнику, намекала на то, что мы опять вляпались в историю.

— Доброй ночи, — удивительно вежливо поприветствовал мужик, растянув губы в подобии улыбки.

Сторожившая меня зверюга подошла, потерлась ему об ногу, неприлично задрав хвост. Тип почесал ей за ушком, вызвав бурное мурлыканье саблезубого кошака.

— О, да вы познакомились с Махайром, причем весьма близко. — Субчик погладил выпуклую шишку на башке лохматого чудища, поставленную моей жизнелюбивой персоной. — Отлично! Полезли в драку, значит, хорошо себя чувствуете.

— Я бы не сказал, — прохрипел я, ковыляя с помощью Лильки к постели.

— Боль пройдет. Серьезных ран у вас не наблюдается, скоро поправитесь, — пообещал тип.

— Да неужели? — После прессования гигантской кошачьей тушей заныли части тела, раньше не болевшие.

Будто по мне каток проехался. Пушистый, с тридцатисантиметровыми клыками. Кстати, мужик вещает на чистом русском, с неуловимым акцентом. С чего бы выходцу из другого мира знать великий и могучий? На попаданца вроде бы не похож, хотя кто его знает.

— Лиль, это кто? — спросил я у суетящейся около кровати сестренки.

— Знакомься: Гвард Зверолов, охотник, следопыт и, — Лилька нагнулась к самому моему уху, — могущественный волшебник.

— Какой там могущественный, — отмахнулся тип. — Ваша очаровательная сестричка преувеличивает мои скромные познания и умения в отрасли магического искусства. Умею кое-что по мелочи. Зверя подчинить, стрелу зачаровать.

Слух, надо признать, у субчика отменный. Слова сестренки я еле расслышал.

— Гвард тебя спас, — авторитетно заявила Лилька. — К башне тяжелораненого приволок. На волокушах, запряженных Пушистиком.

— Пушистиком?

— Угу. На большущем медведе.

— Собственно, моя заслуга невелика, — заскромничал тип. — Вы бы вряд ли умерли. Отлежались бы и заспешили домой. У вас на диво крепкий организм, от яда оправились всего за сутки. Возможно, успели бы самостоятельно дойти до сторожевой башни. Иное дело — вас бы выследили.

По моему, мягко говоря, недоумевающему виду Гвард догадался, что я не все понимаю в приключившемся. Помню ловушку, кобру, плевок ядом, синих чудиков — и все, провал.

— Тролли, — пояснил следопыт-маг, вводя меня в состояние ступора. — Вы угодили в их западню. Сторожевая змея загнала вас под стрелы, вы утратили осторожность и не заметили самострела. Стрелы смазаны парализующим ядом. Тактика лесных троллей. Яд не дает добыче сбежать, его запах отпугивает хищников и падальщиков. Затем приходят охотники и забирают добычу.

Теперь все становилось на свои места. Вот почему я так быстро вырубился, а та живая гора, померещившаяся перед потерей сознания, не причинила мне вреда. Запашок ей не понравился. И змеюка сыграла роль загонщика. Грамотно развели, многоходовую комбинацию разыграли. Обидно.

— Несколько дней назад я увидел дым со стороны Проклятой Башни. Три дня кряду дымило. Тролли на одном месте не задерживаются, бывалый человек стремится скрыть свое расположение, дабы его не нашли людоеды. Осталось предположить, в лесу кто-то заблудился и за неимением лучшего укрытия решил обосноваться в башне. Для незнающего человека естественна склонность к защите каменными стенами. Эльфы, к примеру, выбрали бы самое высокое дерево в округе: с него видны окрестности, и на него не вскарабкаются бродящие по земле звери. Дварфы, любящие камень больше иных рас, ненавидят леса, сюда их никакими посулами не заманишь. Итак, я предположил, что в проклятой башне поселились именно люди. Неподалеку от ручья Махайр унюхал вас. Я двинулся по следам и наткнулся на засаду синекожих.

— Гвард вышел к нам на закате, — вклинилась сестренка в степенный рассказ охотника. — Я сначала страшно испугалась. Идет весь в звериных шкурах, впереди саблезуб, сзади медведь. Пригляделась — мамочки, тебя волочат! Я чуть с ума не сошла, представляешь?

Представляю. Зверинец с дрессировщиком на прогулке тащит твоего родного брата, окровавленного и на первый взгляд не совсем живого. Помощи ждать неоткуда. Тут свихнуться недолго.

— Затем были нудные переговоры, — рассказывала Лилька. — Гвард уверял в мирных намерениях, контакт устанавливал. Тебя под парадный вход положил, отошел на безопасное расстояние, говорил что-то успокаивающее. Я подумала, раз он тебя живым доставил, перевязал, то и мне вреда не причинит.

— Ваша сестрица весьма благоразумна, — отметил волшебник-следопыт.

— Вижу, вы человек бывалый. Будьте добры, посоветуйте, куда нам направиться, чтобы избежать внимания троллей. Лиля, наверное, поведала вам о наших злоключениях. Мы потерялись.

— Аранья полна опасностей, тем паче для чужестранцев. Тролли считают башню обиталищем злых духов. Тем не менее они не замедлят явиться сюда. Если желаете, я выведу вас к имперской заставе.

— Аранья? — переспросила сестренка.

— Леса Ксаргского полуострова, на коем мы пребываем.

Маги, тролли, эльфы, дварфы, империя. Полный фэнтезийный комплект. От потока удивительной информации голова кругом.

— Вы утомились. Поговорим завтра, вам нужно как следует отдохнуть. — Гвард развернулся уходя.

— Постойте. — Слова еле доносились из пересохшего горла. — У вас замечательный русский. — Охотник остановился, непонимающе глядя на меня. — Языком нашим прекрасно владеете, — уточнил я.

— Ах, это, — словно о чем-то незначительном отозвался он. — У меня было достаточно времени, пока вы спали, выучить вашу речь. Я, знаете ли, немножко… как это сказать? Маг разума. Соединился на мнемоническом плане с вашей сестрицей и с вами, просмотрел цепочку наиболее употребляемых образов, сопоставил с перечнем издаваемых звуков. Подобные приемы необходимы для общения с животными, их обязан знать и уметь применять любой зверомастер, а я считаюсь таковым.

— То есть вы залезли в мои воспоминания?

— Только в образную область, отвечающую за восприятие и речь. Познать жизненную память способен маг, специализирующийся на астрально-мнемонических механизмах, иными словами, неплохой маг разума. У меня несколько иная специфика.

Угу, слышали. Зверомастер ты.

— А наоборот сделать можете? Научить нас вашему языку? — заинтересовалась Лилька.

— Это возможно, но, увы, чревато массой побочных эффектов вплоть до потери рассудка. Сильная мигрень в течение недели, пожалуй, самый малый из них. Вам нужен маг разума, не я. В имперском форте живет Марн Изверг. Он гарантирует безболезненное изучение общеимперского языка. Правда, его услуги стоят недешево. Да, еще одно. Будьте любезны, не бейте больше Махайра. Он Добрый саблезуб, но может укусить обидчика. Выздоравливайте!

Да уж, укус зубастого кошака человеку противопоказан. Гвард вышел. Сестренка удостоверилась, все ли со мной в порядке, спросила, не хочу ли есть, напоила из самодельной глиняной чашки и предупредила о выдолбленной из полена посудине у кровати. Ночной горшок, блин. Мы с ней поговорили о волшебнике и событиях прошлого дня, прежде чем меня сморил сон.

Глава 5

БЕГСТВО

Утром я проснулся от голода. Под ложечкой не сосало, а грызло, требуя пищи, да поскорее. Свернувшийся клубком в углу Махайр на мое пробуждение отреагировал потягиванием с демонстрацией длиннющих черных когтей. Ими, наверное, кольчугу разорвать — дело плевое. Да, хорошо, что кошак миролюбивый. Нашинковал бы меня вчера на салат и не поморщился. На свету он выглядел значительно внушительнее. Под густой рыжей шерстью перекатывались бугры мышц, из пасти высовывались клыки, необычайно плоские, действительно похожие на сабельные клинки. С них капала белесая слюна. Взор зеленых глазищ пронзал насквозь.

Гигантский кот обнюхал меня и, отойдя к лестнице, оглушительно рявкнул.

На звук прибежала сестренка с подносом и охотник-маг. На подносе глиняные миски, наполненные ароматным жареным мясом, отварными кореньями и накрошенными неизвестными фруктами.

— Привет! — в тридцать два зуба ухмылялась Лилька. — Мы тебе завтрак несем. Гвард помог приготовить. Он подсказал столько съедобных плодов! И корешков накопал, получилось вроде жаркого.

— Перед едой выпейте. — Волшебник протянул глиняный кувшинчик, висевший до того у него на поясе. — Лечебное зелье.

Ох, и горькое лекарство! Градусов семьдесят пять, не меньше. Пахла целебная настойка полынью и ромашкой. Проглотив ее, я схватился за чашку с водой, чтобы затушить разбушевавшийся в глотке пожар. Следопыт перехватил ее ловким движением заправского карманника:

— Погодите, зелье еще не подействовало.

Махайр положил морду мне на колени и выразительно посмотрел в глаза. Мол, не рыпайся, хуже будет.

— Хр-р-р, — просипел я.

Голос пропал, в животе назревала революция. Секунд десять — и никакой саблезубый кот меня не удержит. И вдруг раскаленная жаровня в горле исчезла, бурление в кишечнике сменилось жжением. Кровь закипела в жилах, в мышцах почувствовалась небывалая легкость, захотелось бегать, прыгать, двигаться.

— Пейте. — Гвард подал чашу с водой. — Зелье прочищает кровеносные сосуды от яда и заживляет раны. Принимают его только идущие на поправку, у слабых может остановиться сердце. Пейте, говорю вам! Оно разъедает желудок.

Вода скатилась по пищеводу и упала тяжким грузом в живот. Жжение улеглось, однако вулкан в крови по-прежнему извергался.

— Ешьте. — Волшебник пододвинул миску с дымящимся «жарким».

Корешки довольно вкусные, напоминают картошку. С мясом я их уплетал за обе щеки, несмотря на притупившийся от приема «лекарства» голод. В этом мире не ел ничего питательнее и вкуснее. Попрошу Гварда показать растения с полезными кореньями.

Плоды, лежавшие в соседней миске, по сладости и сочности спорили с медовыми дынями.

Жар в крови погас с последним кусочком местного аналога дыни. Ноющие раны в спине перестали болеть, и я откинулся на ложе, испытывая удовольствие от сытости и комфорта. Наелся впервые за время, проведенное в башне.

Благостное состояние не передалось выжидающему следопыту, зато Махайр меня понимал. Кошак растянулся на полу, закрывшись лапой от бьющего в окошко яркого солнечного света, и довольно урчал. Позавтракал уже небось какой-нибудь молоденькой антилопой.

— Позвольте сменить вам повязки, — маг присел на чурбан, исполнявший роль табуретки, — и промыть раны Целебным бальзамом.

Тон у него был совсем не просительный. Охотник приказывал в вежливой форме.

Неужели он помогает бескорыстно? На религиозного человека не похож, на бескорыстного альтруиста подавно. С другой стороны, как бы я поступил, найдя двои иностранцев, заплутавших в лесу, причем тяжелораненого парня и малолетнюю девчонку? Вывел бы к городу и направил к стражам порядка — консульство-то не в каждом населенном пункте имеется. То есть сделал бы то, что делает Гвард. Люди должны помогать друг другу.

— Меня зовут Александр Валерьевич Стрельцов, — представился я исключительно из вежливости.

Лилька стопудово меня уже назвала.

— Отрадно слышать. — Волшебник возился с бинтами. Смачивал их жидкостью оранжевого цвета и аккуратно, неспешно разматывал. Спину пощипывало. — Сандэр. Подходящее имя для иноземца, на дварфском наречии означает «Разъединенный». В вашем случае с родиной. Разрешите вас так называть? Ваше полное имя труднопроизносимо и непривычно для обитателей Ксарга и империи.

Нормальное имечко. На слух приятно, да и вообще нравится.

— Не возражаю.

— Прекрасно. Между прочим, нанесенные вам раны весьма неплохо заживают.

Гвард, сложив использованные повязки горкой на лист лопуха, принялся меня перебинтовывать.

— Ваша очаровательная сестрица изложила суть постигшего вас несчастья. Мне хотелось бы поговорить с вами. Заодно проверим, не оказал ли яд влияние на вашу память. Лилиана утверждает, вы из иного мира.

Угу, диагностикой займемся. Сестренке вашей верю, безусловно, только она ребенок. Инфа от взрослого ценится всегда выше. Ну-с, побеседуем.

— Она права. Мы родились в мире с одной луной и попали сюда случайно. Без понятия, каким образом это произошло. Разбушевалась небывалая буря, деревья вырывало с корнем. Мы спасались от нее в магазине и будто провалились в черноту. Очнулись в незнакомой обстановке. Башня, лес. Деревья и животные, не обитающие у нас. Чужое небо.

— Что ж, добро пожаловать в Лантар, мир Трех Лун. Иначе говоря, Трехлунье. Вы заметили некие странности накануне перемещения? — замедлил процедуру маг. — Огни в небесах, например.

— Огни в небе, — вспомнил я северное сияние. — Буря пронеслась очень сильная, небывалая для наших краев.

Гвард прыснул на спину жидкости из зеленой склянки, в которую перед тем обмакнул бирюзовый кристалл на шнурке. Кожу приятно захолодило.

— Раз в тысячу лет и реже происходит явление, прозванное магами и мудрецами Бурей Тысячелетия, — поведал он. — Его также называют Танцем Трех Лун, ибо светила выстраиваются в линию, и начинается великое затмение. Буря Тысячелетия разрывает ткань мироздания, образуя порталы в иные миры. Опытные демонологи в это время способны призвать из глубин вселенной диковинных чудищ. Порой находят странных существ, обитателей иномирья, перенесенных Бурей против своей воли. Иногда перемещаются чужеродные артефакты. Последняя Буря прошла над араньей недели две назад. Вероятно, вы попали в Лантар через стихийный портал, сформированный ею. Порталы возникают на местах древнего средоточия магии. Сторожевая башня является таковым.

В принципе мои предположения подтвердились. Мы оказались здесь случайно, в результате неизвестного земной науке феномена. Сможем ли вернуться, вот в чем вопрос. Его я озвучил, обращаясь к волшебнику. Кому, как не ему, знать ответ?

— Теоретически проникновение в чужие миры возможно, — неуверенно произнес Гвард. — На портальной магии специализируются в основном демонологи и транспортники. Транспортники за деньги переносят важные грузы и персон при помощи сети порталов. Ходят слухи, некоторые архимаги способны призывать иномировых сущностей и путешествовать по иномирью.

Конец ознакомительного фрагмента

Яндекс.Метрика Анализ сайта - PR-CY Rank