Бернхард Хеннен - Гнев дракона. Эльфийка-воительница

БЕРНХАРД ХЕННЕН

ГНЕВ ДРАКОНА. ЭЛЬФИЙКА-ВОИТЕЛЬНИЦА

(Логово дракона - 2)

Книга третья

ГЛУБОКИЙ ГОРОД

Пролог

— Ты немедленно отдашь мне камень, — прошипела Сина.

Дочь самого богатого в Бельбеке крестьянина, она была выше Дарона на голову. Спорить с ней было глупо. Но мальчишка вовсе не собирался расставаться со своим сокровищем. Он изо всех сил тянул камень на себя.

Никто из ватаги забравшихся в пальмовую рощу детей не поспешил ему на помощь. Все боялись Сины. Они просто стояли вокруг, выжидая, чья возьмет.

— Укуси ее за руку, — прошептал Тура, самый младший.

Сина бросила на него ядовитый взгляд:

— Я все слышала.

Дарон воспользовался мгновением, когда девочка отвлеклась, и пнул ее по ноге. Она выпустила камень, выругалась и тут же отвесила ему оплеуху.

— Оставь себе эту дурацкую штуку. Тоже мне, великое сокровище!

— Вот именно, — упрямо ответил он. — Так и есть, и ты это отлично знаешь.

Дарон крепко сжимал отвоеванную драгоценность. Его отец, Нарек, перекапывая их маленькое поле, нашел этот камень. И за день до своего ухода подарил его сыну. С одной стороны камень был белым, как свежее козье молоко, а с другой — черным, как древесный уголь. Дарону не удавалось полностью спрятать его в кулаке. Он был плоским и всего лишь чуть толще его мизинца.

Как же чертовски давно это было, когда отец ушел сражаться за бессмертного Аарона. Неужели и правда всего три луны тому назад? Дарону казалось, что прошло три года.

— Начнем, — настроение у Сины было по-прежнему плохим. — Вы будете крысолицыми лувийцами, и мы выгоним вас из пальмового дворца.

— Мы — лувийцами? — возмутился Дарон. — Так не пойдет!

— Еще как пойдет! Вчера подлыми лувийцами были мы. Сегодня ваша очередь.

Дарон решительно покачал головой.

— Мой отец воюет под знаменами правителя Арама. Я не могу играть за лувийца. Это против фамильной чести.

— А мой папа говорит, что твой отец самое большее подметает конские яблоки за колесницами бессмертного. Нарек вообще не воин. Все в деревне знают это.

Дарон с трудом проглотил подступивший к горлу комок. Сина умеет сделать подлость. В точности как ее папаша! Конечно, он тоже знал, что его отец вовсе не воин, но он все равно герой. Кроме него и его друга Ашота никто не осмелился пойти за вербовщиком бессмертного.

— Пусть камень примет решение, — предложил Тура.

— Камень врет, — проворчала Сина.

— Чушь. Мы сделаем так! — Дарон оглядел собравшихся. Все были согласны.

— Но на этот раз подбрасывать камень буду я! — заявила Сина.

Он с недовольством передал ей камень.

— Только не расколоти его.

— Камни не так-то легко ломаются, — она провела пальцем по отшлифованной поверхности, жадно разглядывая камень. — Если упадет белым вверх, мы с моими воинами сегодня играем за хороших, — она погладила камень, словно это была маленькая кошечка. А затем подбросила вверх. Камень закрутился в воздухе, поворачиваясь то белой, то черной стороной.

Когда он упал на землю, вверху оказалась черная сторона.

Сина вздохнула.

— Говорю же, камень врет.

Дарон гордо обернулся к своему маленькому войску. Семь воинов. У Сины столько же. Но все ее друзья были немного выше. Из последних пяти сражений за пальмовый дворец Сина выиграла четыре. Поэтому большинство предпочитало играть в ее войске. Даже если при этом приходилось быть лувийцами. Тот, кто побеждал в битве, тому принадлежали все спелые финики, упавшие с пальм на землю. Весь следующий день. По крайней мере, пока воришек не отлавливал отец Сины, поскольку пальмовая роща принадлежала ему, а он не любил, чтобы ее разоряли.

— Сегодня мы будем демонами, — вдруг объявила Сина. — Если уж нам выпало быть злыми, то сделаемся по-настоящему плохими.

Все посмотрели на нее с испугом.

— Моя тетка говорит, что если говорить о демонах, то они придут, — прошептал Тура.

— Если боишься намочить свою юбочку, то иди домой, Тура.

Дарон заслонил собой малыша.

— Мы вообще ничего не боимся! — Впрочем, ему идея с демонами тоже не нравилась.

Было уже темно. Пришел срок сбора урожая, а в эту пору крестьянам приходилось работать на полях от зари до зари.

— Значит, начинаем! — восхищенно воскликнула Сина. — Демоны, за мной!

— Вы атакуете. Немедленно покиньте пальмовый дворец, — Дарон махнул рукой, указывая на пшеничное поле за низенькой стеной из бутового камня. — Пойдете оттуда.

Отряд демонов под предводительством Сины бодро утопал прочь, в то время как среди ребят Дарона воцарилось уныние.

— Они наверняка поколотят нас, — Тура высказал вслух то, о чем думали остальные.

— Почему это? — упрямо поинтересовался Дарон.

— Ну, они же демоны, — по лицу Туры было заметно, что он вот-вот расплачется. — Да и темно уже. А если дома заметят, что я так поздно лег в постель, меня опять высекут.

— Защитники Бельбека, — Дарон пытался говорить твердым голосом, как настоящий герой. — Давайте найдем снаряды для метания. Преподнесем демонам сюрприз, когда они придут.

Он вселил в них уверенность. Друзья рассыпались по пальмовой роще.

— Финики подойдут? — крикнул Тура.

Дарон рассмеялся.

— Только если они кажутся тебе достаточно твердыми.

Вдалеке послышался звук, похожий на раскат грома.

— Дарон! — послышался голос Сины где-то среди пальм. — Иди сюда, скорее! Ай! Проклятье, перестаньте закидывать меня камнями! Иди наконец сюда, Дарон! Ты должен это увидеть! Идем к стене из бутового камня.

Что это, ловушка? Дарон убрал деревянный меч за пеньковую веревку, служившую ему поясом.

— Идемте все. И возьмите с собой камни, если они решат нас обдурить.

Все неохотно потянулись к стене. Наверху стоял отряд Сины. Раскаты грома теперь слышались отчетливее. Теперь они следовали один за другим. Надвигалась настоящая гроза.

Дарон поспешно взобрался на низенькую стену. По равнине, к их деревне, тянулась цепочка маленьких огоньков.

— Ну вот, видите, демоны идут, — произнес Тура и расплакался.

По спине Дарона пробежал холодок. На данный момент единственным мужчиной в доме был он, а у него есть только деревянный меч, чтобы защитить свою мать, Рахель. Он прищурился, пытаясь разглядеть, что это там, вдалеке. При вспышке молнии что-то сверкнуло золотом. Бронзовые доспехи!

— Это боевые колесницы… — Но до конца уверен он не был. Просто слово «колесницы» звучало лучше, чем «демоны».

— Значит, лувийцы победили, — подавленно произнесла Сина. — Мой отец всегда говорил, что, если враги победят, они разграбят всю страну. И что войско из крестьян не выстоит против настоящих воинов, он тоже говорил.

Дарон поглядел на черно-белый камень, на свое сокровище. Отец пообещал ему, что вернется. Он наверняка не допустил бы победы лувийцев. Но колесницы в ночи не сулили ничего хорошего, это точно.

— Мы должны предупредить деревню, — решил Дарон.

— Неужели ты быстрее колесницы? — Впервые за весь вечер в голосе Сины не было задора.

— Мы успеем! — Он был не совсем уверен в своих словах. — Мы срежем через поля. Повозкам ведь приходится держаться дороги. Давай, Тура, руку. И не выпускай, пока не добежим до твоей матери. И свои деревянные мечи не забудьте!

За три луны до описываемых событий

Павший наставник

Нандалее внимательно подняла голову. Ветер поменялся. Звук шепота листьев изменился. Он показался ей более настойчивым, словно духи леса пытались предупредить ее. В воздухе витал новый запах. Пахло дымом, оружейной смазкой и нестираной одеждой.

Краем глаза эльфийка заметила две тени, бесшумно передвигавшиеся по лесу. От них тоже пахло дымом. И сажей, которой они натерли лица и руки, чтобы еще больше походить на тени.

Ее товарищи, Куллайн и Тилвит, подали ей знак двигаться дальше. Оба мауравана были из числа эльфов, живших в старом лесу к югу от Головы альва. Их народ считался своеобразным и воинственным. Даже тролли избегали ссориться с маураванами, опасаясь их налетов. Нандалее была не в восторге от того, что для выполнения миссии ей дали в помощь этих двоих. Они не были драконниками, зато входили в число разведчиков Голубого чертога. Этот эскорт был уступкой Дыхания Ночи остальным небесным змеям, не пожелавшим терпеть, что столь важная миссия будет доверена только одной его подопечной. Да еще единственной эльфийке, мысли которой они не могли читать.

Куллайн, старший из мауравани, подошел к ней.

— Я почуяла их, — произнесла она, чтобы избежать недоразумений. Мауравани не любили много говорить, что отнюдь не упрощало общение с ними.

Куллайн только кивнул им.

Нандалее была благодарна ему за то, что он надвинул капюшон своего плаща на самый лоб. Лицо его было изуродовано, и смотреть на него ей было тяжело. Оно казалось каким-то съехавшим набок. Все было не на своих местах, как будто кожу и плоть сняли с черепа, а потом зачем-то надели неправильно. Говорили, что в юности Куллайн получил удар тролльской дубинкой. Выжил он чудом. «Таким чудом, что, наверное, он проклинает каждый новый день», — подумала Нандалее.

— Как думаешь, сколько их?

Не раздумывая ни секунды, он сжал правую руку в кулак, выпрямил все пальцы, второй раз сжал, выставил указательный и средний палец.

— Семь? — Она недоверчиво поглядела на него. Знала, что карликов должно быть несколько. Запах был слишком силен. Но никогда не смогла бы назвать точное число. Неужели Куллайн шутит? До сих пор она считала, что он напрочь лишен чувства юмора. Ошибка? Его дружба с Тилвитом, которого за спиной называли Красавчиком, была очень необычна. Тилвит во всем представлял собой полную противоположность Куллайна. Он был красив и для мауравана необычайно ревностно заботился о своей одежде. А Куллайн был скорее оборванцем. Его мягкие, высокие сапоги до колен все были в заплатах. Левая подошва наполовину оторвалась, и он привязал ее кожаными ремешками, которыми обматывал сапоги. На нем была темная набедренная повязка неопределенного цвета, кожаная безрукавка, вся в пятнах, с несколькими нашитыми карманами. Просторный плащ с капюшоном стирался настолько часто, что его когда-то сочный темно-зеленый цвет превратился в нечто среднее между зеленым и серым. Однако что значат такие мелочи, когда ты все равно большую часть времени пытаешься слиться с лесом? Нандалее не знала ни единого эльфа, кто мог бы сравниться в этом с Куллайном. Может быть, мауравани неосознанно сплетал заклинания? Или все дело было в его изуродованном лице? Со времен своей юности он делает все, чтобы его не замечали. И у него для этого были основания.

— Идем за карликами, — решила она. Оказавшись на горе, они уже дважды наблюдали дровосеков. В остальном все было спокойно.

Куллайн кивнул. И лишь удар сердца спустя снова слился с тенью.

Нандалее снова принюхалась. Похоже, у Куллайна нет своего запаха. От него пахнет лесом. «Он и есть лес», — подумала она и улыбнулась. В отличие от карликов. Интересно, карлики что-нибудь подозревают? Знают ли о том, что эльфы здесь? Нандалее переступила через сломанную ветку. Здесь, на горе, лес казался противоестественно густым. Слишком много елей и сосен. Вероятно, гномы насадили быстро растущие деревья, чтобы иметь много-много древесины, которая нужна была им там, в глубине горы.

Внезапно Нандалее обнаружила след карликов. Отпечатки больших несуразных ног на ковре сосновых иголок, покрывавшем лесной грунт. Девушка с содроганием вспомнила о том времени, когда она сама оказалась заточенной в тело карлика. После превращения она бродила по туннелям Глубокого города, словно пьяная. Мысль о приземистом неуклюжем теле наполнила ее ужасом. Вспомнились все те луны, на протяжении которых она была пленницей пирамиды в саду Ядэ. Погребенной заживо!

Нандалее подняла взгляд к вершинам сосен, мягко покачивавшимся на ветру. Слушала песню деревьев, вдыхала аромат смолы. Запах пропитавшейся потом одежды карликов был едва различим, как будто сам лес пытался стереть это воспоминание.

Нандалее продолжала идти по следу. Нужно было быть слепым, чтобы не заметить его. Следить за карликами совсем нетрудно, подумала она, испытывая приступ раздражения. Этот след не потеряла бы даже ее подруга Бидайн, несмотря на то что наедине с природой та становилась беспомощной, словно ребенок. Бидайн удивила Нандалее, когда добровольно вызвалась сопровождать ее во время этой миссии. Нандалее не ожидала, что после ранения в Нангоге чародейка так быстро решится подвергнуть себя опасности. Бидайн была… Нандалее застыла. Что-то не так. Там, в темноте, что-то было. У самого ее лица. Лунный свет преломлялся. Нить, тонкая, как паутинка. Только она была чернее ночи.

Эльфийка пригнулась. Принюхалась. Запах смолы заглушал все остальные запахи. Слишком сильный, даже для соснового леса! Нандалее закрыла глаза и полностью сосредоточилась на своем обонянии. Почуяла барсука, совсем рядом. Куропаток. Заячий помет. Конский волос. Воск…

Она открыла глаза. Тонкая, как паутинка, нить была конским волосом. Нет, наверное, не одним. Они были связаны вместе и натерты воском. Нандалее тяжело вздохнула. Еще бы чуть-чуть… Совсем чуть-чуть! Интересно, что произошло бы. Если бы волосы разорвались? Они с маураванами уже обнаружили этой ночью несколько ловушек. Тяжелые капканы, которые, захлопываясь, ломали кости, яма с заостренными кольями. Все они были немудреные и легко выявляемые. А эта была иной. Волос был натянут примерно на высоте плеча, что исключало срабатывание ловушки при проходе карлика. Она предназначалась для существ повыше. Нандалее попыталась понять, куда ведет волос. Он исчезал между ветками сосны.

Внезапно нахлынувшее ощущение чужого взгляда заставило ее обернуться. В темноте под елями кто-то был. Тилвит? Тень помахала ей рукой. Окликнуть ее он не мог, пока было неясно, насколько близко находятся карлики. Они могли быть повсюду… Внезапно все сложилось. Неуклюжие ловушки, след, который невозможно не заметить. Их заманивали сюда! Тот, кто шел чуть в стороне от приметного следа, по лесу, просто обязан был угодить в эту ловушку. Черный конский волос был практически неразличим даже ясным днем, поскольку еловые ветви сплетались настолько густо, что под ними царил постоянный полумрак.

Они недооценили карликов. Те догадывались, что придут драконы, а с ними и драконники. Предвидеть это было легко — после того что они совершили убийство. Смерть Парящего наставника не могла остаться неотомщенной.

Тилвит приближался к ней. Он проявлял нетерпение, махал ей рукой. Она сделала ему знак остановиться, но он не обратил внимания. Она должна остановить его. Нандалее отбросила все предосторожности.

— Стой…

Затрещали ветки. Верхушки деревьев вокруг мауравана прогнулись, словно сгибаемые бурей. Тилвит бросился на землю и перекатился на бок. Пенек размером с бочонок, нашпигованный заостренными ветками, пролетел над ним и исчез в темноте. Удар сердца — и из лесного грунта выпрыгнули доски с гвоздями толщиной в палец. Мауравани вскочил. От возвращающегося пня его спас только прыжок щучкой.

Нандалее бросилась к нему. Пригнувшись, бежала по следам карликов. Там, где прошли они, не должно быть никаких ловушек. По крайней мере, на высоте роста карликов.

Тилвит сидел у ствола дерева с широко раскрытыми от ужаса глазами. На левой его руке зияла рана, узкие серые замшевые штаны испачкались в грязи и крови. От его самоуверенной элегантности не осталось и следа.

— Сильно?

Он поднял голову. На зачерненном сажей лице глаза казались неестественно светлыми. Серо-голубая радужка обведена черной каемкой. Волчьи глаза, подумала Нандалее.

— Лук держать еще смогу, — голос мауравани звучал глухо. Тилвит мужественно боролся с болью.

— Дай посмотрю!

Он неохотно протянул ей руку. Должно быть, в нее угодила одна из досок с гвоздями. Нандалее не сомневалась, что лук он удержит. Но сможет ли он из него стрелять?

— Перевяжи это. Почему ты не остановился, когда я подала тебе знак?

— Она поет.

— Кто?

— Бидайн. Она поет. Должно быть, карлики услышали ее. Они идут прямо к ней.

Этого не может быть! Нандалее рассмеялась. Смех получился отчаянным, безрадостным. Громким. Так она и знала. События в Нангоге ранили душу Бидайн. Теперь может случиться все, что угодно!

Тилвит поднялся, небрежным жестом отряхнул грязь с одежды.

— Куллайн пошел вперед. Он защитит ее.

Нандалее кивнула. Она чувствовала себя далекой от реальности. Мысленно она была в Нангоге, зачарованном мире. Там Бидайн потянулась к силе, едва не убившей ее. Плетущий заклинания не должен противиться магии мира.

Нандалее предупредила Тилвита о ловушках. И они оба, пригнувшись, пошли по следу карликов.

Вскоре отпечатки ног изменили направление. Нандалее услышала. Песню. Без слов. Мелодию, полную боли и одиночества. Лес молчал. Даже ветер не шептал в сосновых ветвях. Остался только этот голос. Он притягивал ее, словно водоворот, захватывающий воду и уводящий ее в мрачные глубины.

Нандалее подумала о Гонвалоне, вызвала в памяти его лицо. Воспользовалась его обликом, чтобы противостоять чарам. Наконец-то она свободна.

— Что с тобой? — обеспокоенно глянул на нее Тилвит. Похоже, его чары Бидайн не трогали. Мауравани потянулся к колчану и вынул стрелу.

Впереди Нандалее обнаружила голую скалу, вздымавшуюся из лесного грунта. В лунном свете она казалась бледной, похожей на кость. Изборожденной ветрами и дождями. Деревья расступались, словно преклоняясь перед древней скалой. У подножия ее стояла Бидайн. Отчетливо видимая, окруженная серебристым светом ночи.

Группа карликов рассыпалась, образовав цепь. Они беспокойно оглядывались по сторонам, у троих были взведены арбалеты.

Немного в стороне Нандалее заметила Куллайна. Охотник стал почти единым целым с черным, как тень, стволом ели. На тетиве его лука лежала стрела.

Зачарованная песня продолжала звучать, сея меланхолию в ее сердце. Нельзя поддаваться ей. Нандалее отвязала от колчана лук, натянула тетиву. Проклятые карлики! Эти глупцы движутся навстречу своей гибели!

Карлики вышли на залитую лунным светом поляну. Казалось, они не в себе. Нервно озираются по сторонам. Головы поворачивают резко. И совсем не смотрят на скалу.

Что здесь происходит? Чего добивается Бидайн? Открыв свое Незримое око, Нандалее окинула взглядом магический мир. Маленькую поляну пронизывало сплетение тонких, светящихся нитей. Преобладали золотой и теплый красно-оранжевый цвета. Кроме них, она увидела еще голубой и лиловый. Пурпурные ауры карликов были густо пронизаны серебристыми нитями. Нандалее невольно пришли на ум коконы, в которые закутывают своих пленников пауки, когда не хотят убивать жертву сразу. Все эти серебряные нити сбегались к Бидайн.

Магическая сеть пронизывает мир. Живых существ, деревья, даже камни. Все связано друг с другом. Находится в гармонии. Чародеи влияют на эту сеть. Если же изменить ее слишком сильно, сила может обернуться против плетущего заклинания, что Бидайн довелось пережить на собственном ужасном опыте в Нангоге.

Один из карликов вскинул арбалет к плечу. Нандалее моргнула, лишаясь магического зрения на мир.

Лунный свет сверкнул на острие заточенного арбалетного болта. Нандалее догадывалась, что Бидайн манипулирует чувствами гномов. Интересно, что они слышат?

— Я беру на себя того, что слева, с арбалетом, — прошептал Тилвит.

Нандалее колебалась. Один из гномов был от Бидайн на расстоянии всего пяти шагов. Он резко поворачивал голову. Почти как марионетка. Не глядя на то место, где, прислонившись к скале, стояла чародейка в белом платье.

Седобородый предводитель поднял руку. Остальные карлики замерли.

Нандалее задержала дыхание.

Тилвит натянул тетиву лука. Он мог уверенно подстрелить карлика, которого выбрал себе в качестве цели. Десять ударов сердца — и гномы будут лежать на поляне мертвые. Больше времени умелым лучникам не понадобится. С Бидайн ничего не должно случиться. Только она может вернуть их обратно. Только она умеет открыть драконью тропу, которая приведет их обратно к небесным змеям.

— Нет! — Драконница положила руку на плечо Тилвиту.

Если они убьют карликов, их миссия обречена на провал. Они не имеют права привлекать к себе внимание! Они только разведчики. Они должны разузнать, где находятся входы в Глубокий город, и выяснить, существуют ли воздушные шахты, достаточно широкие для того, чтобы через них в город мог проникнуть эльф.

Тилвит прошипел что-то невразумительное. Затем снял стрелу с тетивы.

Нандалее понимала, что их миссия провалится и в том случае, если что-либо случится с Бидайн. Без ее помощи они застрянут здесь. Нандалее понятия не имела, насколько далеко находится гора от Белого чертога. Нерешительно провела пальцами по стрелам в колчане. Правильно ли это решение? Бидайн они сумеют освободить, если что. А если карлики будут мертвы — это будет уже необратимо. Нандалее заставила себя убрать руку с колчана. Она не имеет права стрелять! Она командир. Она должна действовать обдуманно.

Бидайн все еще стояла, прислонившись к скале, и пела. Казалось, карлики нисколько не тревожили ее. Чего она хочет добиться с помощью таких чар? Хочет убить карликов? Нельзя было брать с собой Бидайн. Слишком мало времени прошло после событий в Нангоге. Лицо ее уродовала сеточка шрамов. Тонкие красные линии, не желающие блекнуть. Из-за них молодая эльфийка выглядела жутковато.

Предводитель карликов что-то произнес. Нечетко пробормотал приказ. Его ребята опустили арбалеты. Седобородый покачал головой, словно не понимая случившегося. А затем увел отряд разведчиков с поляны.

Нандалее подождала, пока карлики исчезнут в лесу. Все это время Бидайн глядела в сторону своих друзей. Она знала, что они здесь.

Наконец раздраженная Нандалее вышла из укрытия.

— Что это было?

— Мне было скучно. Вы должны были взять меня с собой, — с раздражающей небрежностью ответила та.

— Ты не охотница. Ты двигаешься недостаточно бесшумно и только задержала бы нас. И ты хорошо это знаешь!

— Что это были за чары? — вмешался Тилвит, и было очевидно, что Бидайн произвела на него неизгладимое впечатление. — Ты была невидимой для карликов? И почему тогда мы тебя видели?

Бидайн улыбнулась, очевидно наслаждаясь интересом мауравани.

— Они не могли смотреть в мою сторону. Невидимость… Это выше моих сил. Но заставить тупого карлика смотреть только туда, куда я хочу, это уже другое.

— А твое пение? Оно выдало нас. Мы стараемся не показываться, а ты…

— Карлики песню не слышали. Я привлекла их сюда звуком ломающихся веток. До них доносились только шорохи леса, — было очень непривычно слышать высокомерный тон, которым говорила Бидайн. Такой она подругу еще не видела.

— Своим своеволием ты поставила под угрозу нашу миссию. Ты…

— Наоборот. У меня есть своя собственная миссия. И я должна выяснить, чувствительны ли карлики к такого рода магии. Мы вернемся, чтобы убить некоторых из них. И может оказаться весьма полезным владеть заклинанием, которое делает нас для них все равно что невидимыми.

Нандалее стояла как громом пораженная.

— Своя собственная миссия?

— Ты целиком и полностью посвятила себя Дыханию Ночи, — эти слова Бидайн произнесла с милой улыбкой на губах. — Я же нашла себе другого наставника. Того, кто хочет посвятить меня в искусство плетения чар глубже, чем ты можешь себе представить. Ничего подобного тому, что случилось в Нангоге, никогда больше не повторится. В будущем я уже не буду балластом, никто не станет смеяться надо мной…

Их путешествие в Нангог было тайной. Не пристало Билайн говорить о нем вот так свободно, в присутствии других.

— Вернись обратно и уничтожь свои следы там, где ты угодил в ловушку карликов, — набросилась на Тилвита Нандалее. — На такой конский волос могла налететь даже сова. Они не должны знать, что на их горе были эльфы. Мы уходим через час.

Тилвит так пристально впился в нее своими волчьими глазами, как будто пытался прочесть ее мысли. На какой-то миг ей даже показалось, что он хочет что-то сказать, но затем эльф поджал губы и ушел.

Нандалее выругалась про себя. Она должна научиться лучше контролировать себя. Не должна вымещать свой гнев на Бидайн и остальных.

— Есть ли еще какие-то миссии, о которых мне стоило бы знать? — поинтересовалась она у Бидайн, когда Тилвит удалился за пределы слышимости.

— О которых тебе стоило бы знать? Нет.

Что на нее нашло? Куда подевалась робкая, кроткая Бидайн? Ее единственная подруга.

— Что пообещал тебе твой наставник? Вернуть красоту?

— Значит, ты считала меня красивой? — с горечью ответила та. — Почему же никогда не говорила этого раньше? Почему ты говоришь об этом только теперь, когда я утратила свою красоту навеки?

— Я не это имела в виду. Я…

— Я знаю тебя, Нандалее. Ты одиночка. Тебе не нужны подруги. Все равно ты никому не доверяешь. Мой наставник ничего мне не обещал. Это не он изменил меня. Принимать решения в одиночку и не посвящать в них остальных я научилась у тебя, — и с этими словами она отвернулась.

Обесчещенный

Шайя прислушалась к грохоту шагов по ту сторону двери. Поймала себя на том, что ее пальцы нервно сомкнулись на узкой рукоятке шипастой секиры. Разозлившись сама на себя, она сжала руку в кулак. Она должна быть примером. Ее воины наблюдают за ней. Если она будет холодна и спокойна, ее ребята тоже сохранят спокойствие. Если же проявит нервозность, по потеряет по меньшей мере уважение. Будучи женщиной, ей приходилось быть самое меньшее вдвое лучше мужчины, чтобы заслужить уважение лейб-гвардии наместника Каниты. До сих пор ей это удавалось.

Свой шлем Шайя сжимала под мышкой. Ветер играл ее волосами. Раньше ей никогда не пришло бы в голову показать свое лицо по такому поводу. Когда на ней был шлем, она выглядела так же, как и все остальные воины лейб-гвардии наместника. Однако любовь к бессмертному Аарону изменила ее. Ей больше не хотелось быть мужчиной.

Принцесса прислушалась к звуку шагов. Лестница наверх, к скальному плато, где располагались дворцовые постройки наместника Ишкуцы, насчитывала более 1400 ступеней. Тот, кто наконец представал перед Канитой, обычно с трудом переводил дух и был весь в поту. Гости здесь бывали редко. Дворец возвышался на западе Золотого города, той огромной метрополии, в которой располагался единственный вход в Нангог. Примерно в получасе отсюда, в сердце города, обрамленный статуями богов, находился магический портал, которым она так часто пользовалась, чтобы выйти на Золотую тропу. Ступить на ту тонкую пуповину, что соединяла ее с родным миром, Дайей.

Примерно час назад к ним явился посланник, возвестивший о прибытии огромного, тяжело вооруженного посольства из Ишкуцы. После этого Канита послал своих гонцов, чтобы выяснить, о ком идет речь. Необычно было принимать столь многочисленных гостей, не зная, кто они. Это не предвещало ничего хорошего. Посланники не вернулись, и, пока придворные Каниты готовились к приему гостей, во дворце воцарилось подавленное настроение.

Шайя поймала себя на том, что пальцы ее снова стиснули головку секиры. Она медленно выдохнула воздух, попыталась расслабиться. Хоть ее отец, великий король Мадьяс, не славился своей терпеливостью, она была в безопасности. Она — его тридцать седьмая дочь! Никто не осмелится тронуть ее.

Грохот сотен ног на миг умолк. Во дворе дворца воцарилось подавленное настроение.

Казалось, прошла вечность, когда наконец в ворота постучали. Тяжелыми, звучными ударами, прогремевшими по всему двору. Один из орлов закричал, забил крыльями, словно пытаясь взлететь в небо.

Дурной знак, подумала Шайя.

По знаку наместника ворота открылись. На просторный двор вошли воины, одетые в блестящую бронзу. Шайя знала, что они с трудом переводят дух. Как они отчаянно пытаются идти прямо. Длинный путь наверх отнял у них силы. Лестница обращала гордость в прах. Воительница испытала это на себе, когда ей самой довелось подниматься по этой лестнице в доспехах. Приходивший, чтобы предстать перед наместником, должен был чувствовать себя слабым.

Чужие воины расступились. Оперлись на копья. Выпрямили спины. Люди не знали, кто построил эту лестницу. Но хорошо ведали, какую отчаянную ненависть она рождает. И какой страх.

Под воротами пронесли паланкин. Двенадцать потных рабов, согнувшись, несли жерди из покрытого красным лаком дерева. Красные лица не были спрятаны под шлемами, потные тела — под доспехами. Они давно утратили свою свободу. Им уже почти нечего бояться. В отличие от воинов. Те боролись с одышкой. Опасались момента, когда раздвинутся желтые шелковые занавески паланкина и повелитель сможет стать свидетелем их слабости.

В десяти шагах от трона Каниты носильщики остановились. Следовавшие за ними воины застыли. Снова воцарилась давящая тишина. Время от времени нарушаемая вдохами-выдохами тех, кто все еще пытался выровнять дыхание.

У Шайи пересохло в горле. Кто в носилках? Кто может так наслаждаться тайной своего прибытия?

Порыв ветра всколыхнул знамя с конской головой за шатром Каниты.

Наконец занавески разошлись в стороны. Из носилок вышел мужчина в свободной одежде из красного шелка. Все опустили головы. Шайя поступила так же. Она видела широкий, украшенный жемчугом бортик и подол одежды. Видела мягкие сапоги из выкрашенной в пурпурный цвет кожи.

Принцесса подняла взгляд. Короткий поклон — отдана дань вежливости. Она — тридцать седьмая дочь бессмертного Мадьяса. Она не обязана ни перед кем склоняться.

Сановник, вышедший из носилок, был худощав. Щеки впалые. Над мясистой верхней губой растут длинные черные усы, кончики которых свисают ему почти до самого подбородка. Темные глаза посланника подведены черной краской, делаясь похожими на волчьи. Шайе был знаком этот взгляд. Она знала этого мужчину. Он смотрел на нее, не на наместника Каниту. И тут она поняла: что бы ни говорилось, истинная причина его визита — она. Это был Субаи, ее старший брат. Брат, натаскавший своего пса на то, чтобы рвать кукол принцесс. Пса, который однажды схватил ее, когда она оказалась настолько глупа, что попыталась от него убежать. Шрамы, которые у нее остались с того дня, предрешили ее судьбу. Единственная из дочерей бессмертного Мадьяса выбрала путь воительницы. И несмотря на все битвы, в которых с тех пор привелось сражаться, ей по-прежнему невыносимо хотелось убежать при виде собаки. Субаи так никогда и не простил ей, что его злобного пса отправили на бойню.

Шайя выдержала взгляд своего брата. Вспомнила о семи мисках супа, сваренного из его пса, который он вынужден был съесть, глядя при этом на нее.

Он одарил ее жутковатой улыбкой. На его левой щеке красовался белый шрам. Субаи сражался у Шелковой реки и подчинил себе один из находившихся там городов-государств. Люди у Великой реки постоянно приходили к мысли, что смогут сбросить с себя иго ишкуцайя. Их постоянно наказывали за это. Руки, плетущие шелковые ткани, не созданы для того, чтобы держать шипастую секиру. Конечно, в конце концов Субаи восторжествовал. Но у его триумфа был неприятный привкус, когда стало известно, сколько его воинов полегло в сражениях. Шрам на щеке достался ему от собственного отца. Он ударил его плетью по лицу, когда Субаи вернулся в Кочующий дворец, чтобы доложить о победе. Шайя жалела, что не присутствовала при этом. С тех пор он распрощался с воинской славой. Поэтому сегодня на нем нет доспеха. За его простым кожаным поясом торчат только шипастая секира и кинжал. Символы его мужественности.

— Бессмертный Мадьяс, Хранитель стад, Свет солнца, Сын Белого волка послал меня, ибо услыхал он о твоих деяниях, наместник Канита, — звучным голосом, донесшимся до самого отдаленного уголка двора, провозгласил Субаи.

Шайя замерла. Очень редко его отца именовали всеми титулами. Раньше он не любил этого. Судя по всему, обычаи при Кочующем дворе изменились. Это тоже ничего хорошего не предвещало.

Канита решил не вставать перед Субаи. Наместник был стар, но вовсе не немощен. Он мог бы встать и признать, что ее брат равен ему по рангу или же стоит выше него. Вместо этого он смотрел на него с затаенной ухмылкой.

— Мое сердце радуется, слыша, что весть обо мне дошла до шатра моего возлюбленного короля. И я со всей присущей мне скромностью надеюсь, что поспешность дорогого посланника не окрылит также и его язык.

Шайя поразилась. Намекать на то, что ушей Великого короля могла достичь ложь, было более чем смело.

Субаи решил проигнорировать намек наместника.

— Бессмертный Мадьяс, Хранитель стад, Свет солнца, Сын Белого волка поручил мне передать тебе личное послание, — он засунул руку в широкий рукав своего шелкового наряда, вынул оттуда костяную дощечку, протянул ее Каните и выпустил, ни капельки не пытаясь сделать вид, что это был несчастный случай.

Канита издал негромкий, похожий на тявканье смешок. Шайя тоже не сдержала усмешки. Ее брат ни в коем случае не унизил старика своим жестом. Совсем напротив, он выставил на посмешище себя.

Наместник наклонился, чтобы поднять костяную дощечку. В тот же миг Субаи выхватил из-за пояса шипастую секиру. Прежде чем лейб-гвардия Каниты успела выхватить мечи, секира опустилась. С резким хрустом она пронзила затылок наместника. Канита рухнул наземь.

— Бессмертный Мадьяс, Хранитель стад, Свет солнца, Сын Белого волка желал смерти Каниты. Это написано на дощечке.

Шайя обнажила собственную секиру.

— Отойди! — набросилась она на брата. Она хотела увидеть костяную дощечку. Канита долго и верно служил Великому королю.

— Из-за деяний Каниты бессмертный Мадьяс, Хранитель стад, Свет солнца, Сын Белого волка потерял лицо, — Субаи обвел присутствующих вызывающим взглядом. — Он выставил своих лучших воинов на посмешище. Отдал вас Аарону, Великому королю Арама, чтобы в союзе с ним вы познали горечь поражения. Бессмертный Мадьяс, Хранитель стад, Свет солнца, Сын Белого волка, пришел в ужас, когда услышал о случившемся. И все это сделал самонадеянный старик, не известив Кочующий двор. Я здесь ради того, чтобы вернуть нам утраченную честь. Все, кто подчинялись приказам Аарона Арамского, должны покинуть Нангог, — он посмотрел на Шайю с полной ненависти улыбкой. — Моя сестра тоже должна вернуться. А теперь покажите мне, что на этом дворе осталась хотя бы горстка воинов, не забывших о том, кому они клялись в верности. Схватить мою сестру! Отнимите у нее оружие, прежде чем это сделают мои воины!

Шайю схватили. Она не сопротивлялась. Она гордо подняла голову, когда ее ударили под колени, чтобы бросить в пыль перед братом. Шлем ее упал на землю. Перевязь сорвали с бедер. Столько лун командовала она лейб-гвардией Каниты. Все это уже не имело значения. Ее воины, не колеблясь, обернулись против нее. Это было больнее, чем удар под колени.

— Приветствуйте нового наместника! — крикнул почему-то именно щитоносец Каниты.

Ударили копья о щиты, сотни воинов выкрикнули имя Субаи.

Ее брат принял их преклонение, на лице не дрогнул ни единый мускул. Он оглядел стоявших вокруг воинов. Шум не стихал. Первые голоса стали хрипнуть. Шайе показалось, что никто не осмеливается первым перестать восхвалять нового наместника.

Прошла целая вечность, прежде чем Субаи склонился к ней.

— Ты помнишь тот день, когда я вынужден был смотреть на тебя, поедая своего любимого пса? Тогда мне хотелось только одного: однажды убить тебя. Но Белый волк послал мне более милосердный дар. Я буду присутствовать при том, как будет сломлена твоя гордость. И обещаю тебе, ты будешь жаждать столь же быстрой смерти, какая настигла наместника Каниту. К нему Белый волк был благосклонен.

Превращение

Дыхание Ночи отдыхал у подножия утеса, положив голову на скрещенные передние лапы. Большой черный дракон почти полностью слился с тенью. День лишь клонился к закату, однако здесь, у скалы, казалось, что уже наступила ночь. Свет избегал огромного дракона. Он бежал от утеса.

Нандалее чувствовала себя нехорошо. Убийство Парящего наставника изменило перворожденного. В его глазах отражался холодный гнев. Она рассказала ему о патрулях и о ловушках.

— Вы уверены, что они пришли оттуда, госпожа Нандалее? Или вы предполагаете это, поскольку Глубокий город — единственное известное вам поселение гномов?

Слова горели в голове, насмешливый оттенок задел ее.

— Нет, я не уверена, — дольше выдерживать взгляд дракона она не могла. Грудь сдавливало, словно на ней лежал обломок скалы.

— Однако три дня назад вы были уверены, драгоценная госпожа.

Она хотела возмутиться. Она никогда не говорила, что уверена! Она очень осторожно подбирала слова, когда ее допрашивали небесные змеи у трупа Парящего наставника. Она вспоминала распотрошенное тело своего учителя. К мертвому дракону не осмелился подобраться ни один стервятник. Даже мухи не отложили яйца в растерзанную плоть. Все живое боялось огромного дракона.

Нандалее с ужасом вспоминала допрос. Несдержанные эмоции драконов. Внешне они казались спокойными, но мысли их были исполнены ненависти и печали. И все это ей приходилось чувствовать слишком отчетливо. Ощущение было такое, словно по венам у нее течет стекло… Это было не просто ощущение. Под конец у нее пошла кровь из глаз. После этого Дыхание Ночи прервал допрос.

После убийства дракона карлики приложили максимум усилий, чтобы стереть следы. И Парящий наставник еще и помог им. Бурелом, поваленные деревья, под которыми прятались карлики, был сожжен. Не осталось почти ничего из того, что могло бы позволить предположить, из какого поселения пришли убийцы. Они унесли свою добычу, части трупа белого дракона, в близлежащую пещеру, в которую впадала подземная река. Оттуда они, должно быть, бежали с помощью этих ныряющих бочонков, которые они называли угрями. По этому следу не могли пойти даже небесные змеи. И поэтому Дыхание Ночи позвал ее.

Сначала ей льстило то, что перворожденный считает, что она может обнаружить что-то такое, что укрылось от него, при всей его мощи. Может быть, его вера в ее способности крылась в том, что в той неприступной долине, где они искали одну из альвиек, она нашла камешек со следами крови.

Вскоре гордость сменилась отчаянием. Она искала почти целый день. Было несколько следов, но ничто не указывало на происхождение гномов. В конце концов Нандалее перебралась через обуглившийся ствол дерева и исследовала обломки машины, метнувшей копье, принесшее гибель Парящему наставнику. Там оказались только оплавившаяся железная обшивка и погнувшийся стальной лук. А еще множество наполовину обуглившихся ящиков. В одном из них она нашла странный белый комок, едва ли в половину ее большого пальца. Мягкая масса, источавшая отвратительный запах. Запах, который, однажды почувствовав, уже не забудешь. Кобольдский сыр!

— Вы лишились дара речи, госпожа Нандалее?

Нандалее вздрогнула. Эта мысль была подобна удару плети. Ей захотелось, чтобы Дыхание Ночи разговаривал с ней нормально, не выжигая свои мысли в ее голове. Это было намного интенсивнее того, что могли сделать любые слова.

— Я думала о грубом кузнеце-карлике, в пещере которого мы побывали во время нашего визита в Глубокий город. Там был такой сыр. Впрочем, это не доказательство. В конце концов, я же не знаю, насколько обычно для карликов есть такой ужас.

— Вы понимаете, каковы будут последствия, если вы выскажете свои подозрения перед моими братьями по гнезду?

На этот раз Нандалее было не так больно, когда ее захлестнули мысли наставника. Ее охватила печаль, наполнившая ее немым отчаянием. Чувство было такое, словно ей приходилось сдерживать огромную волну, вздымающуюся на горизонте. Предприятие, заранее обреченное на провал. И несмотря на это, она была обязана хотя бы попытаться.

— Мы хотим отомстить за смерть Парящего наставника. Но для начала я хочу быть уверенным. Мы не мстители, мы пообещали альвам быть справедливыми. Если мы наказываем, то должны быть совершенно уверены. Мы — хранители их детей, и если это необходимо, мы накажем, но мы не тираны, милость которых зависит от прихоти. Все дети альвов должны хорошо знать это, в противном случае окажется, что мы не справились с задачей.

Нандалее кивнула, не зная, что сказать. Большинство детей альвов боялись небесных змеев. Может ли быть такое, что Дыхание Ночи не осознает этого?

— Вы пойдете в Глубокий город ради меня, госпожа Нандалее. Вы знаете, где искать того наглого кузнеца. Выясните, он ли убил Парящего наставника и кто ему помогал. Кто был с ним, кто управлял машиной, созданной для того, чтобы убивать драконов. Принесите мне их имена, госпожа Нандалее, и я решу, каким образом казнить убийц.

Только она хотела заметить, что вряд ли сможет войти в город карликов, когда Дыхание Ночи коснулся когтем ее лба. Жест был осторожным и нежным, но за ним последовал ураган боли. Нандалее рухнула на колени, упала на бок. Ее сотрясали судороги. Ее тело неконтролируемо дергалось, она едва могла дышать. Взгляд ее затуманился. Из носа потекла кровь, заливая губы.

Когда судороги улеглись, она подняла руку и отчаянно поглядела на свои пальцы. Они были толстыми, бесформенными, покрыты мозолями. Нандалее снова стала пленницей тела карлика.

— Вы обладаете всеми воспоминаниями кузнеца-карлика из Железных чертогов. Вы говорите на диалекте этого города, дражайшая госпожа. Таким образом вы можете незаметно передвигаться среди карликов Глубокого города. Чтобы вас не узнали, ваша внешность не соответствует той, что была у вас во время последнего визита в Глубокий город. Подходящая для вас одежда уже готова, госпожа Нандалее. Вы выясните, что помните, как ее надевать. Ваша борода уже заплетена по моде Железных и украшена железными колечками. Кроме того, я позволил себе открыть звезду альвов. Путь между мирами приведет вас прямо к звезде Глубокого города. Прошу, простите мою грубую поспешность, но меня ждут братья по гнезду. Время поджимает! Вы должны поспешить, чтобы попытаться смягчить их гнев и удержать от необдуманных поступков.

Дыхание Ночи расправил крылья и выскользнул из тени утеса. На миг его фигура закрыла солнце, и все вокруг Нандалее погрузилось в неестественную тьму. Затем, взмахнув могучими крыльями, он поднялся в небо.

Кроме жгучей боли, сопровождавшей его мысли, она чувствовала и его тревогу. Что-то происходит между небесными змеями. Он уже не уверен в том, что его братья по гнезду последуют его совету, и опасался того, что может произойти, если так и случится.

Нандалее надела одежду карликов. Ткань была грубой, шерстяной, царапавшей кожу. Широкие штаны и мешковатая туника. Кроме того, неуклюжие сапоги. Дыхание Ночи подумал обо всем. Одежда не только выглядела поношенной, она даже пахла так. Нандалее проглотила слюну, но повязала тяжелый кожаный передник, уложила поверх бороду. На миг заинтересовалась железными кольцами, вплетенными в косы ее бороды. По ним вились причудливые узоры, изображавшие змей и неестественно длинных волков, боровшихся с ними. Они напомнили о скрытом значении. Змеи означали драконов, а волки — карликов. Она была свидетельницей последнего мгновения в жизни того карлика, знания и воспоминания которого унаследовала. Дыхание Ночи не убивал его. Но отнял у него все, что составляло его жизнь. Язык, память. От него осталась только пустая оболочка. Это была месть за то, что они втайне сговорились против драконов. Нандалее вспомнились красивые слова Дыхания Ночи. Наказание, которое карлик понес за то, что думал о заговоре, казалось ей несопоставимо суровым, и она решила назваться Арбинумьей, что на языке гномов означало ни много ни мало как наследие.

Слегка покачивающимися шагами она подошла к звезде альвов. Интересно, сколько на этот раз она пробудет пленницей этого приземистого тела? Не обращая внимания на красоту перетекающей светящейся арки, она прошла звезду. Всего несколько шагов — и она оказалась в комнате грядущих открытий. Комната была полностью отделана белым мрамором. Свет двух масляных ламп преломлялся во вставленных в стены кристаллах. В стенных нишах сидели маленькие статуи почтенных предков. Пахло дымом. Воздух был застоявшимся. Нандалее порадовалась, что в этом теле у нее лишь приглушенное обоняние.

Нетвердой походкой она вышла из комнаты, левой рукой опираясь на стену туннеля. Глаза быстро привыкли к темноте пещеры карликов. На очень большом расстоянии друг от друга в стенных нишах стояли фонари. Чаще всего — возле туннелей, уходивших в стороны от главного. Теперь, в отличие от своего первого визита, она могла разобрать выбитые кое-где на стенах руны. Они напоминали о рудничной атмосфере, когда загорались вырывавшиеся из скалы газы, предупреждали об отрезках туннелей, где нельзя зажигать открытый огонь. Некоторые надписи напоминали о смертоносных ловушках, другие служили для ориентиров в системе туннелей. Руны карликов казались Нандалее омерзительными. В них не было ни капли элегантности, они были созданы лишь затем, чтобы их было легко выбить в скале зубилом.

У Нандалее закружилась голова. Несмотря на то что теперь она привыкала к этому чужому телу быстрее, чем в первый раз, но была все еще далека от того, чтобы чувствовать себя свободно с короткими конечностями, тяжелыми шагами, мерзким запахом собственной бороды. Она опустилась у стены туннеля, закрыла глаза и стала ждать, когда ей станет легче.

Шаги приближались. Нандалее поднялась, но пришлось снова опереться на стену туннеля. Навстречу ей шел карлик с роскошной золотой бородой и длинными, заплетенными в косички волосами. На нем был шлем с широким наносником и накладными золотыми бровями. Его кольчуга негромко позвякивала при каждом шаге. Это настоящий воин, подумала Нандалее. Почему Дыхание Ночи не мог дать ей такого облика?

Небесно-голубые глаза смотрели на нее.

— Они тут подмешивают в пиво что-то лишнее, — с трудом ворочая языком, пролепетала она.

Воин усмехнулся.

— Думаю, кобольдский сыр, — и, не останавливаясь, пошел дальше.

Для карлика очень даже мил, подумала Нандалее, снова опускаясь на пол. Она прислушивалась к удаляющимся шагам. Что-то в них было странное. Шаги сопровождались негромким скрежетом. Или она это придумала? Слух ее был уже не так остер, как у эльфийки. Она хотела уже отбросить эту мысль, когда взгляд ее упал на тонкие белые шрамы, оставляемые на полу. Похоже, один из гвоздей в подошвах сапог воина торчит!

Головокружение тут же прошло. Это мог быть тот самый карлик, которого они преследовали с Дыханием Ночи. Тот неизвестный, который с трудом ускользнул от них во время их первого посещения Глубокого города и который, возможно, знал больше об исчезновении альвов. Заторопившись, она споткнулась, и не раз. Туннель расплывался перед глазами. Она стиснула зубы. Звук шагов стих. Туннель затопил ослепительный свет. А потом вдруг стало темно. Он ушел через звезду альвов.

Выругавшись, она остановилась. Какое странное совпадение, что она встретила этого карлика именно теперь. Может быть, он имеет какое-то отношение к смерти Парящего наставника? И кто он такой, раз с такой легкостью открывает звезды альвов?

Еще бы чуть-чуть, раздраженно подумала она, облегчая сердце несколькими жуткими проклятиями.

— Что это за язык, брат?

Нандалее подняла голову. Она была настолько занята собой, что не заметила, что кто-то вошел в туннель, ведущий к комнате грядущих открытий. Рыжебородый карлик, на груди которого красовалась золотая цепь члена совета, толщиной в руку, стоял перед ней и пристально рассматривал ее большими серыми глазами.

— Ты что, говоришь по-эльфийски?

Трибунал

Золотой рухнул в облака. Он наслаждался ощущением ледяного ветра под крыльями, своей силой, позволявшей ему противостоять стихиям. Был некоторый риск в том, чтобы вслепую падать на гору. Он мог бы открыть свое Незримое око, чтобы увидеть то, что скрывают облака. Но идя на риск, он чувствовал себя более живым. Каждое ощущение становилось интенсивнее, поскольку, вполне возможно, могло стать последним. Это безумие — вслепую лететь сквозь облака навстречу горе. Столь же безумно, как и затевать заговор против альвов, более того, убивать их. Но он хотел быть хозяином своей жизни, целиком и полностью. Быть свободным, жить по своим собственным правилам.

Пение урагана изменилось. Теперь скалы были совсем близко. Он попытался по мелодии ветра определить свое местонахождение. Существовала драконья тропа к огромному заснеженному полю прямо под вершиной Головы альва. Сюда можно было попасть очень легко. Но это было не в его духе. Он не искал для себя легких путей.

Золотой расправил крылья, замедлил полет. Тягучее серое покрывало облаков разорвалось, словно порванное скалами. Теперь он увидел торчащие из вечной белизны острые каменные зубцы. Заметил яркие цвета своих братьев.

Последний круг он описал над их головами, затем элегантно приземлился, без прыжков, пытаясь сохранить равновесие. Сложил крылья. Он любил этот жест и вспомнил, что его научил ему когда-то Парящий наставник. Дело не только в том, что делаешь, но и в том, как делаешь. Жизнь — это представление, и, сколь отвратительны ни были бы иногда обстоятельства, понять, предстаешь ли ты перед другими с достоинством, ты всегда можешь и сам.

— Ты опоздал, — первым в его мысли проник голос Дыхания Ночи. Перворожденный лежал немного в стороне от неровного круга, образованного восемью небесными змеями. Он лежал у подножия нависающего скального уступа. Над ним со скалы свисали сосульки, вокруг старшего брата играли тени. Дракону даже вдруг показалось, что он опустился в пасть гигантского чудовища. Существа еще больше и могущественней, чем они. Существа, которое появилось лишь однажды и вот уже много веков находилось в изгнании. Заживо погребенным в надгробном памятнике, которое оно само же и создало.

— Прошу прощения, что заставил вас ждать, братья.

Последовали мгновения давящей тишины, слышались только завывания ветра. «Не буду оправдываться», — подумал Золотой. Иначе пошатнется его позиция по отношению к Дыханию Ночи. Все, что он подготовил, зависело от того, будет ли он действовать, исходя из сильной позиции.

— Мы собрались, чтобы принять решение относительно наказания карликов в Глубоком городе, — прервал, наконец, молчание Небесный. Он считался мудрецом и скептиком. Золотой знал, что убедить брата будет нелегко. Однако он видел в серебряной чаше, что ждет их в будущем, если они не обретут мужество и не перейдут к отважным действиям.

— Я требую уничтожить Глубокий город. Я был там, поскольку не хотел доверяться исключительно суждению эльфийки, мысли которой мы не можем прочесть. Именно в этом причина того, что я опоздал, братья. Я был настолько потрясен увиденным, что забыл обо всем. Мне не хватает слов, чтобы описать то, что творят карлики там, внизу. Загляните в мои мысли. Разделите со мной тот кошмар и видения гнусных деяний карликов, которые останутся выжжены в моих воспоминаниях до конца дней.

Он поделился своими чувствами с братьями, пока те читали его мысли. Он собирался сделать это с самого начала, чтобы суметь лучше оценить их. Даже Дыхание Ночи был тронут тем, что увидел. Возможно, все же будет не настолько трудно подвигнуть его на то, чтобы наложить то наказание, которое было единственно подобающим за дерзость карликов.

— Пусть горят, все вместе! — возмутился Пламенный, темперамент которого вполне соответствовал имени. Могучий дракон, чешуя которого переливалась всеми оттенками от яично-желтого до кармазиново-красного, считался очень нерешительным. Его было очень легко завоевать, но он так же легко менял свое мнение, причем каждый раз говорил очень эмоционально, нисколько не осознавая своего непостоянного и вспыльчивого характера.

— Эти видения и меня будут преследовать до конца моих дней, — объявил его брат, Приносящий Весну, ужасно подавленным, совершенно не свойственным ему голосом, ведь он всегда, в каждом событии умел видеть положительные стороны. Его чешуя, обычно сверкавшая всеми оттенками свежей весенней зелени, казалась поразительно матовой и бесцветной. Он будет моим, подумал Золотой.

— То, что делают карлики в своих потайных пещерах, — это объявление войны нам! — возмутился Иссиня-черный, самый воинственный из них. — Заползая под горы, они чувствуют себя в безопасности. Давайте покажем им, что нет в Альвенмарке места, где они могли бы укрыться от нашего гнева.

— Мы наместники альвов, не мстители. Наша задача — сохранять хладнокровие и быть справедливыми, — заметил перворожденный. Золотой только и ждал этого замечания.

— Ты уже составил план, послал шпионов и обсудил все с альвами? Что, снова принял решение в одиночку, не посоветовавшись с братьями, как любил поступать в прошлом? Меня удивляет, что ты напрягаешься, появляясь в этом кругу, где тебя все равно не интересует наше мнение.

Дыхание Ночи зашипел на него, его могучий хвост взметнул фонтан снега.

— Какую войну ты собираешься вести, Золотой? Братоубийственную?

— Он говорит правду! — вмешался Небесный. — Мы все знаем, что ты предпочитаешь решать в одиночку. Думаешь, мы не заметили бы? Прав ли Золотой в своих обвинениях? Ты уже решил, что должно произойти?

— Мудрость требует умеренности, — уклончиво ответил Дыхание Ночи. —Только тираны не различают виновных и невиновных.

— Но не приведет ли умеренность с одной стороны к неумеренности с другой? — заметил Красный. Его чешуя была темной, словно свежая кровь. Из ноздрей валил редкий дым.

— Что ты предлагаешь? Неужели мы должны покарать не только убийц, но и матерей, из лон которых они появились на свет? — ответил Дыхание Ночи.

— И кузнецов, которые создали наконечники копий, убившие нашего брата и носильщиков, которые отнесли в тайник оружие, из которого был подлым образом убит Парящий наставник, — вставил Пламенный, совершенно не воспринимавший иронию.

— Я считаю, что мы должны убить всех, — Золотой старался донести эту мысль до братьев ясно, без каких бы то ни было эмоций. — Мы должны быть строги. Если наше наказание будет слишком мягким, карлики почувствуют, что могут попробовать убить следующего из нас.

За этой мыслью последовала тишина. Он чувствовал, что Пламенный в восторге, Дыхание Ночи потрясен, остальные колеблются. Но почти во всех горела жажда мести.

— Думаете, если мы пошлем своих драконников и, возможно, устроим десяти карликам страшную смерть, это их остановит? Эти десятеро станут мучениками, сотни других почувствуют себя обязанными продолжить начатое ими. Что нам нужно, так это однозначный, недвусмысленный знак. Если наше наказание будет достаточно суровым, сами карлики в будущем будут преследовать каждого, кто даже задумается о том, чтобы убить среброкрылого или червелапа.

— Думаете, альвы стерпят, если мы поведем себя как палачи? Не для того они нас создавали, — Золотому казалось, что Дыханию Ночи хочется броситься на него, чтобы вонзить в его плоть свои клыки и когти.

— Разве мы здесь не для того, чтобы делать за них грязную работу, которую они не хотят делать сами? Разве мы не хотели ограждать их ото всех неприятных решений? — возмутился Золотой. — Наказывая карликов, мы сделаем именно то, зачем они нас создали. Мы поддерживаем баланс в их творении. Мы предотвращаем восстание их низших детей, которые пытаются разрушить установленный альвами порядок.

— Меня убедили слова Золотого, — поделился своими мыслями Изумрудный, который обычно не торопился с высказываниями и вообще придерживался весьма умеренных взглядов.

— Почему вы все хотите свернуть с пути, который оправдывал себя столько веков? — возмутился Дыхание Ночи.

— Почему ты не можешь решиться пойти по новому пути, брат? Может быть, дело в том, что ты снова принял решение без нас? Может быть, твои эльфы уже в Глубоком городе, а наша встреча снова превращается в фарс?

Дыхание Ночи поднял свое массивное тело и выполз из тени утеса. Его голубые глаза холодно сверкнули.

— Никто не пошел убивать в город. Я не забыл, что у нас совет.

— Значит, нам пора голосовать, — Золотой чувствовал мысли своих братьев. Он убедил их. Все проголосовали за смерть Глубокого города.

— А каким образом ты собираешься уничтожить город? Может быть, мы должны втиснуться в туннели карликов? Разве пристало наместникам альвов действовать подобным образом? — усмехнулся Дыхание Ночи.

— Нет. Я хочу, чтобы все наши братья приняли участие в этом суде. И все наши драконники. Ни один карлик не должен выжить, и мы сделаем это так, что это навеки запечатлеется в памяти народа. Дней через пять-шесть можем начинать.

Амаласвинта

Рыжебородый гном недоверчиво глядел на Нандалее.

— Я еще никогда не встречал карлика, который владел бы эльфийским языком.

Она попыталась улыбнуться.

— Признаю, это редкость даже в Железных чертогах. Мой отец продавал эльфам железо. Он часто брал меня с собой в путешествия, когда я был еще юн. Вот я и подучил их язык. Их ругань — это первое, что мы слышали, когда он называл свою цену. Ты же знаешь, детские уши открыты для всего, что им не стоит слышать. Кроме парочки проклятий я почти ничего из языка этих обманщиков не запомнил.

Советник задумчиво поигрывал кончиком бороды.

— Он брал тебя, ребенка, в путешествие к эльфам! Что же у тебя был за отец!

— Умный. Он полагался на то, что они ничего не сделают мужчине, который путешествует по глуши вместе с ребенком. Если бы они убили его, пришлось бы заботиться обо мне. А какой же эльф захочет возиться с детенышем карликов?

Советник неторопливо кивнул.

— Понимаю. Необычно. Истории, подобной твоей, я еще не слыхал. Однако убедительно… — Он снова провел рукой по бороде. — И что, хорошие сделки заключал с эльфами твой отец?

— Как посмотреть. Когда я стал постарше, он перестал меня брать. А три года назад не вернулся из путешествия. Мы так и не узнали, что с ним произошло.

— Мои соболезнования, — пробормотал в бороду карлик, а его большие серые глаза все еще внимательно разглядывали его. — А что ты делаешь здесь, в комнате грядущих открытий? Умеешь открывать врата на звездах альвов?

Нандалее засопела.

— Хотелось бы мне уметь. Я увидел здесь яркий свет и понадеялся, что смогу встретиться с тем, кто прошел врата. Не нравится мне путешествовать на угрях. И по земле тоже не очень-то… — Она уставилась в пол.

— Из-за драконов? Ты здесь ради аукциона, как и все остальные, верно?

Нандалее кивнула, хотя понятия не имела, о чем идет речь.

— Однажды нам уже не придется бояться драконов, — он широко усмехнулся. — И эльфов. Тебе обязательно нужно кое с кем познакомиться. Твое знание эльфийского в такие времена на вес золота. Даже если ты знаешь всего несколько ругательств и то, что еще запоминают дети. Вот увидишь, мы изменим Альвенмарк.

Нандалее нерешительно кивнула.

— Кстати, меня зовут Арбинумья.

— Скорри, — ответил советник. — Идем, я отведу тебя в самое интересное место нашего города. Надеюсь, твой клан как следует снабдил тебя долговыми расписками, иначе вскоре у тебя сердце будет кровью обливаться.

Нандалее снова не поняла, что он имеет в виду. Ведя непринужденную беседу, она развлекала Скорри выдуманными историями о том, как ее отец торговал железом, в то время как советник вел ее в ту часть Глубокого города, где она еще не бывала.

Через некоторое время туннели стали более оживленными. Почти все встречавшиеся им карлики направлялись в ту же сторону, что и они. Переходы заполнились возбужденным бормотанием. Запах смазки и дыма становился все интенсивнее, равно как и запах застарелого пота, присущий большинству карликов.

Они пересекли просторный зал, в котором сталактиты и сталагмиты образовывали колонны толщиной с дерево. Нандалее с любопытством оглядывалась по сторонам. Величина зала ее поразила. Вдоль стен проходили террасы и узкие лестницы. Повсюду кишмя кишели карлики. Казалось, их здесь сотни.

Скорри провел ее через высокие бронзовые ворота по широкой лестнице в следующий зал. Казалось, стены здесь покрыты лиловыми вспышками света. Стало настолько светло, что ей пришлось зажмуриться.

Скорри проталкивал ее через толпу, то и дело кивая знакомым или отзываясь короткими шутками на приветливые возгласы. Вне всякого сомнения, он был известен. Но что он собирается с ней делать? Нандалее совершенно не нравилось, что он вводит ее в центр внимания наряду с собой.

Низкий приятный голос заглушил бормотание и покашливание сотен карликов.

— Что ж, теперь, когда мы воздали должное храбрости Галара и Нира, мы подбираемся к истинному герою, тому бесстрашному карлику, идеям и неутомимой выдержке которого мы в первую очередь и обязаны своим триумфом над белым драконом. Это тот карлик, имя которого уже сейчас стало легендой: Хорнбори Драконоборец. Говорю вам, друзья мои, однажды ваши внуки будут сидеть у вас на коленях, а вы с трепетом в душе будете рассказывать им: когда-то я знал Хорнбори, который преподал драконам урок, что значит пытаться подавить народ карликов. Приветствуйте же его, как приветствуют героя!

— Это говорит Старец в Глубине, князь Глубокого города, — прошептал ей Скорри. — А тот, что стоит там, на возвышении, возможно, станет однажды его преемником, — Нандалее показалось, что в последних словах она расслышала некоторое недовольство.

Оратора на трибуне она никогда прежде не видела. Длинная седая борода доставала Старцу в Глубине почти до самых колен. Все его лицо, казалось, представляло собой комок взъерошенных волос, из которого торчал только бесформенный красный нос. Старый карлик опирался на узловатый дубовый посох. Насколько могла видеть Нандалее, на нем не было украшений и знаков отличия. Для своего очевидно преклонного возраста он обладал поразительно сильным голосом. Тут на возвышение рядом с ним вышел карлик помоложе. Просторный зал наполнился криками ликования и топотом ног.

Все больше и больше карликов напирали сзади. Нандалее подтолкнули вперед, и вскоре она была настолько стиснута бородатыми телами, что ей стало казаться, что она вот-вот перестанет дышать.

— Прошу вас, друзья мои… — Раскинув руки в стороны, карлик помоложе попытался успокоить ликующую толпу. У него была густая, маслянисто поблескивающая борода. В ней не было ни одного седого волоска. На голове красовался роскошный шлем, по бокам которого торчали золотые крылья. Нандалее была уверена, что уже встречала этого парня в мастерской безумного кузнеца.

— Прошу… Я ведь лишь сделал то же самое, что сделал бы любой из вас. Мы все выросли в тени драконьих крыльев. Всем нам ведом их произвол. Если бы вы стояли перед белым драконом, каждый из вас проявил бы такое же мужество, как Нир, Галар и я. У каждого из вас в груди бьется сердце героя!

Грохот аплодисментов стал ему ответом.

Нандалее боролась с нарастающей паникой. Она терпеть не могла находиться так глубоко под скалами. И никогда в жизни ее так не стискивали, как в этой ревущей толпе карликов. Просто кошмар.

— Говорить он умеет… — Несмотря на то что Скорри стоял рядом, ему приходилось кричать, чтобы она могла расслышать его слова.

— Битва с драконами только начинается. Оружие, убившее белого, было уничтожено в сражении. И нам нужно много новых копьеметов, если хотим справиться с бушующей яростью драконов. Поэтому я прошу вас: жертвуйте! Давайте, сколько можете, и ступите вместе со мной на тернистый путь к свободе. Нам предстоит битва, какой еще не видывал наш народ. Я вижу путь крови, пота и слез. Но если мы пройдем до конца, наши дети и дети наших детей однажды выйдут из пещер и смогут без страха взглянуть в небо Альвенмарка.

Зал снова разразился ликованием. В нем Нандалее чувствовала восхищение праведной борьбой и спросила себя, что же сделали драконы карликам. Этот Хорнбори здорово умел распалять глубоко укоренившийся гнев своего народа.

— Многие наши мудрецы убеждены в том, что тело дракона пронизано магией. Тот, кто знает, как использовать их кровь, может перелить это волшебство в оружие. Из их чешуи можно делать чудодейственные амулеты. Но сегодня мы начнем торги с совершенно необыкновенной вещи, — выдержав драматическую паузу, карлик улыбнулся. — Любой, увидевший это, тут же поймет, какая магия присуща этой потрясающей части тела. Не стесняйтесь делать ставки, друзья мои, ибо может смениться целое поколение, прежде чем на аукцион снова будет выставлено нечто подобное.

Все в зале затаили дыхание. Смолкло даже раздававшееся время от времени покашливание. Все зачарованно смотрели на возвышение, куда вынесли накрытый белым платком стол. Драматическим жестом Хорнбори откинул платок в сторону. Нандалее не сразу поняла, что представляет собой лежавший на столе предмет длиной в руку.

— Здесь у нас пенис большого дракона, — деловито объявил карлик. — Сие достоинство имеет тридцать семь дюймов в длину и весит около одиннадцати фунтов. Вообще-то я собирался выставлять его по частям. Но разные партии донесли до меня свои опасения относительно того, что присущая ему магия может пострадать, если я его разрежу. Начальная цена десять тысяч золотых крон. Эту ставку сделал не кто иной, как Старец в Глубине. Одним альвам ведомо, какие у него планы на эту штуку.

Его слова вызвали бурю смеха, но стоявший рядом Скорри выругался.

— Никакого уважения. Просто бесстыдство — шутить над Старцем в Глубине. Чертов выскочка.

Нандалее едва не ответила, что весь этот аукцион — это сплошное бесстыдство. Со смешанными чувствами она вспоминала время, проведенное в пещере Парящего наставника, но этого он не заслужил! Это было отвратительно. Отталкивающе! Этому безвкусному спектаклю не было оправдания. Если бы небесные змеи узнали, что здесь происходит, месть их не имела бы предела.

— Я слышу одиннадцать тысяч? — воскликнул довольный, стоящий на возвышении Хорнбори. — Думаю, через несколько лун у наших друзей в Исхавене будет большое пополнение.

— Не думаю, что можно извлечь магию из чего-то мертвого, — желчно заметил Скорри. — Не знаю, как ты к этому относишься, но хочу представить тебя кое-кому, кто пойдет другим путем.

Нандалее не знала, что ответить на это, поэтому просто кивнула. Она была рада возможности сбежать со спектакля, устроенного карликами. Кроме того, трепещущие отсветы факелов на стенах пещеры усиливали ощущение головокружения. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем она привыкнет к новому телу?

Им пришлось буквально пробиваться сквозь ряды карликов. Толпа была огромная, и даже влиятельность Скорри не могла заставить окружающих расступиться. Цена уже составляла семнадцать тысяч золотых крон, когда они наконец добрались до прохода в соседнюю пещеру. Только теперь Нандалее поняла, в чем причина такого странного освещения. Стены этой огромной пещеры были полностью покрыты лиловыми кристаллами. Аметисты. Некоторые были очень крохотными, другие достигали почти двух пальцев в длину. Свет тысячекратно преломлялся в кристаллах, казалось, он оживает, перетекает пульсирующими волнами по стенам, бросая в толпу сверкающие молнии. Нандалее лишь мельком взглянула на них, и головокружение тут же стало настолько сильным, что девушка побоялась, что у нее подкосятся ноги. Заклинание в камне было совершенно чуждо ей. Она с испугом отвернулась.

Похоже, Скорри что-то заметил.

— Аметистовый зал — это не для всякого. Некоторые просто в обморок падают. Никто не может сказать, в чем тут дело. Если выпить грибного — все становится еще хуже. Здесь нельзя гулять на праздники, а ведь это самая красивая пещера во всей горе. Некоторые полагают, что это наказание альвов за то, что мы попытались создать что-то прекраснее созданного ими. Я считаю это бредом.

Скорри провел ее мимо двух стражников, сжимавших в руках большие лабрисы.

— Это Арбинумья из Железных чертогов, — объявил он. — Госпожа Амаласвинта хочет видеть его.

Один из стражников кивнул, но продолжал смотреть недоверчиво. Пещера, в которую они вошли, была полностью отделана белым мрамором, похожим на тот, что был в комнате грядущих открытий. В центре пещеры на пьедестале из кроваво-красного камня лежал кристалл, сверкающий ослепительным белым светом. Зеркала направляли свет в самые отдаленные уголки пещеры.

Лестница вела к расположенной немного выше двери, пройдя через которую можно было попасть к возвышению в аметистовом зале. У подножия лестницы стоял ряд столов. Там вокруг фигуры в красном платье собралась небольшая группа карликов. Все они осматривали множество золотых и серебряных ящиков и шкатулок с окошечками из горного хрусталя, очевидно содержавших части тела Парящего наставника.

— Амаласвинта? — Скорри произнес имя шепотом.

Карлица резко обернулась. Ее вид поразил Нандалее. Она казалась не такой приземистой, как карлики-мужчины. Лицо точеное, несмотря на то что брови слишком густые, из-за чего в ее ровных чертах проступало что-то животное. У Амаласвинты был маленький нос и полные, почти чувственные губы. Ее красное платье подчеркивало талию, на груди был глубокий вырез. Декольте открывало большую часть ее пышной груди. Черные, как вороново крыло, волосы обрамляли лицо. Был в них даже какой-то синий оттенок, словно в оперении сороки. Она была не такой, как все остальные карлицы, которых когда-либо доводилось видеть Нандалее, не была похожа ни на одну из тех, кого могло вспомнить украденное сознание, вживленное ей Дыханием Ночи. Глаза Амаласвинты были темно-зелеными, почти черными. И в глубине их горел свет, похожий на тот, что жил в духах, обитающих в лесах Нангога.

«Она одержима», — подумала Нандалее.

От Амаласвинты нужно держаться подальше.

— Мой дорогой Скорри, кого это ты к нам привел? — Теперь карлица обернулась лицом к Нандалее. — По несколько… эксцентричному стилю одежды и бороде я могу предположить, что вы прибыли из Железных чертогов?

— Совершенно верно, — поспешно объявил Скорри. — Это Арбинумья. И он знает язык эльфов. По крайней мере, немного.

Амаласвинта подняла одну бровь, оценивающе поглядела на Нандалее.

— Похоже, мне придется пересмотреть свое мнение относительно наших братьев из Железных чертогов. Кажется, там живут не только скучные копатели.

— Кажется, я тоже заблуждался относительно дам Глубокого города, — желчно ответила Нандалее. — Они гораздо красивее, хоть и так же надменны, как я себе представлял.

Амаласвинта ответила на оскорбление улыбкой, но Нандалее краем глаза заметила, что, услышав ее слова, Скорри съежился.

— Наконец-то нашелся тот, кто не спускает мне каждое слово, — Амаласвинта жестом подозвала Нандалее ближе.

От карлицы исходил тяжелый чувственный аромат. В нем чувствовалась нотка мускуса, но преобладающим был незнакомый эльфийке запах.

— С тех пор, как я прогнала своего последнего кавалера, все слетаются на меня, как мухи на мед. Как же освежает встреча с мужчиной, который с первого взгляда не начинает думать о том, как бы завести со мной детей.

Нандалее показалось, что в мгновение ока она нажила себе с полдюжины врагов. Как бы там ни было, остальные карлики смотрели на нее так, словно хотели срочно вырезать ей сердце.

— Ты уже нашел себе квартиру, Арбинумья?

— Нет.

— Тогда окажи мне честь, будь моим гостем. Через два дня я устраиваю пир и буду рада, если ты сможешь присутствовать. Если ты будешь жить у меня, то не потеряешься, — с этими словами она одарила Нандалее тревожной улыбкой. — Я вполне могу себе представить…

Торопливые шаги заставили ее умолкнуть. По лестнице, ведущей к возвышению в аметистовом зале, спустился молодой карлик:

— Госпожа, цена выросла до сорока одной тысячи. Похоже, никто не хочет давать больше.

Скорри тяжело вздохнул:

— Это правда? Сорок одна тысяча золотых крон! На эти деньги можно выставить и снарядить целое войско.

— Подними для меня ставку до пятидесяти тысяч, — спокойно произнесла Амаласвинта. — Я не хочу, чтобы эта драгоценность попала в руки мужчин, у которых только одно на уме, — она одарила стоявших вокруг мужчин насмешливой улыбкой. — Вы думаете только о войне. А ведь этих денег хватило бы на то, чтобы основать новый город где-нибудь в глуши. Может быть, нам стоит сделать это. Повернуться ко всему этому спиной, начать все заново. Искать магию там, где она живее всего: в природе.

Нандалее не была уверена насчет того, сказала ли Амаласвинта это ради того, чтобы пристыдить остальных карликов, или же действительно так считала.

— Разве ты не думаешь, что настало время готовиться к войне? — Нандалее кивнула головой в сторону аметистового зала. — Они убеждены в этом.

Все взгляды устремились к Нандалее. Что ей делать? Она ведь не может призывать их воевать против драконов. Но если она не сделает этого, то вызовет подозрения.

— Думаю, мудреца можно узнать по тому, в какие битвы он ввязывается, а каких избегает, — Нандалее надеялась, что, высказавшись в подобном духе, угодит всем. По крайней мере, себя она таким образом не выдаст.

Некоторые карлики одобрительно кивали, а в глазах Амаласвинты вспыхнул хитрый огонек.

— В Железных чертогах тоже есть мудрецы? День исполнен сюрпризов!

— Как доказал Хорнбори, драконы тоже смертны. Что касается этого, небесные змеи ничем не отличаются от всего остального драконьего отродья, — воинственно провозгласил Скорри.

— И сколько же карликов понадобилось, чтобы убить большого дракона? — поинтересовалась Нандалее.

— Трое! Вот и вся их, драконья, божественность! — мрачно усмехнулся Скорри. — Хорнбори, Галар и Нир. Но стоящая за этим логистика гораздо сложнее, чем собственно убийство дракона. Пришлось оснастить целый флот угрей, чтобы привезти необходимые материалы и вернуть добычу обратно.

Вот и имена убийц дракона, удовлетворенно подумала Нандалее. Может быть, ей также удастся узнать, где в этом лабиринте найти этих троих. Похоже, Скорри любит слушать себя. Если немного поддержать разговор, возможно, ей удастся добыть еще какую-нибудь информацию.

— Что меня искренне заботит, так это вопрос, как отнесутся альвы к тому, что мы выступим против небесных змеев. Небесные змеи — наместники альвов. Если мы восстанем против них, разве не воспримут это альвы как объявление войны им? Хорнбори и другие не подумали об этом? Честно говоря, я бы поговорила с этими троими.

Скорри посмотрел на нее так, словно только что откусил испорченную колбасу.

— Это же абсурд. С чего альвам…

— Вовсе нет! — резко перебила его Амаласвинта. — Я тоже уже указывала на подобную опасность и просила тебя высказаться по этому поводу на совете, куда мне хода нет.

Было видно, что Скорри эта тема неприятна.

— Милая моя, я ведь говорил тебе, что я не могу навлекать на себя подозрения в том, что представляю собой твой рупор. Это исключительно мужское дело…

— Довольно! — оборвала его Амаласвинта. — Мы действительно обсуждали это довольно часто. Я спрашиваю себя, какой тебе от меня прок, если ты не готов представлять меня в совете.

Нандалее показалось, что за этими словами таится еще что-то невысказанное. Как бы там ни было, советник покраснел, а остальные присутствующие злорадно заулыбались.

— Мой дорогой Скорри, ты знаешь, я люблю откровенность. Надеюсь, ты тоже умеешь ценить открытость, когда она касается тебя. В прошлом я возлагала на тебя большие надежды. В то время как Хорнбори мечтал о драконах, я разделяла твою мечту и тратила немалые средства на то, чтобы позволить им стать реальностью. Через два дня мы увидим, не разумнее ли было придерживаться замыслов Хорнбори. Я очень надеюсь, что твой друг поможет нам решить наши последние проблемы. Он должен сопровождать меня, — она обернулась к Нандалее. — А ты, Арбинумья из Железных чертогов, куда приведет тебя твой путь? О каком будущем ты мечтаешь? У тебя есть свое видение?

— Я здесь ради магии. Я пойду любым путем, который приведет меня к ней, — ответила Нандалее и поглядела на все те серебряные ящики и шкатулки, в которых покоились останки ее учителя. Какие же они глупцы, эти карлики! Они встретились с великим чародеем и не придумали ничего лучше, чем убить его. Так им никогда не найти того, что ищут.

— Значит, посмотрим, хватит ли твоих возможностей на то, чтобы мечты стали реальностью, — она отвернулась и направилась к выходу. Не оборачиваясь, щелкнула пальцами. — Идем, будь послушной собачкой, следуй за мной.

— Иди, — прошептал ей Скорри. — Лучше тебе не видеть ее в гневе.

Нандалее удивленно посмотрела на советника. Она ожидала увидеть перед собой разозленного соперника. Вместо этого в его взгляде читалась тревога.

— Иди! — повторил он, на этот раз настойчивее. — Теперь ты в ее руках.

Слухи

Галар ненавидел толпу и помпезность. Услышал за своей спиной громкий смех Хорнбори. Этот выскочка был полностью в своей стихии. Неужели он действительно нанес белому дракону смертоносную рану? Галар просто не мог представить себе, что этот пустозвон, любитель рукопожатий, действительно мог совершить героический поступок.

Просторный аметистовый зал теперь казался кузнецу поразительно тесным. Он терпеть не мог находиться среди толпы. Дюжины карликов приятельски похлопывали его по плечу. Карлики, которых он никогда прежде не видел, вели себя так, словно всю жизнь были его друзьями. На лбу у Галара выступил пот, он горел на тонкой красной коже его лица, обожженной дыханием дракона. Нужно выбраться отсюда! Еще одна дурацкая шутка, еще одна фраза про убийство дракона — и он кого-нибудь зашибет. Неужели они не понимают, что теперь будет? Этот белый дракон был слишком велик. Его исчезновение заметят! Его братья отомстят за него. Вместо того чтобы праздновать, лучше бы они готовились к битве с драконами. И с их подлыми убийцами, драконниками. Они придут, в этом Галар не сомневался. И потерпят поражение в Глубоком городе.

— Ты выглядишь так, словно хочешь кого-нибудь убить, — внезапно из толпы появился Хорнбори и сунул ему в руку бокал грибного. — Пей, — негромко добавил он, — это успокаивает душу.

— Я не хочу успокаиваться, — запальчиво ответил Галар, настолько громко, что его слова могли слышать все вокруг.

— Он еще не совсем оправился от тех ужасных событий, — с широкой улыбкой на лице пояснил окружающим Хорнбори, схватил его под локоть и потащил за собой.

— Что за ложь обо мне ты распространяешь? — Галару страшно хотелось сбить мерзкую ухмылочку с лица этого выскочки. Пусть все увидят, что за герой Хорнбори, когда он, хныча и выплевывая выбитые зубы, окажется на полу. Эта мысль помогла Галару немного расслабиться. На его покрытых корочкой губах заиграла улыбка. А почему бы и нет? Хорошая драка всегда идет на пользу.

— Ну вот, еще научишься, — прошипел Хорнбори. — На подобных мероприятиях нужно всегда улыбаться, что бы ни случилось. Выше нос! Улыбаемся, улыбаемся!

«Начну с того, что выплесну этому негодяю грибное в лицо», — подумал Галар. На это Хорнбори придется отреагировать. Это будет хорошее начало. Даже Хорнбори не сумеет отмахнуться от подобного унижения парой слов. Карлик, который высокого мнения о себе и хочет, чтобы его уважали другие, может ответить на такое только кулаками.

— Скоро мне придется уехать на некоторое время, — шепотом поведал ему Хорнбори, продолжая толкать его впереди себя. — Через пару дней в путь и… — Он умолк, пожал руки парочке посланников, которые, судя по их странно завитым бородам, были родом из одного из городов под Лунными горами.

Хорнбори разделался с ними на удивление быстро, не проявив при этом невежливости. Это был его мир. Галар решил, что для будущей драки повод еще найдется. Сначала нужно выяснить, куда собрался отправиться этот засранец. И, в первую очередь, зачем. Подозрение у него было, и, если оно подтвердится, он приведет Хорнбори в такое состояние, что он просто не сумеет отправиться в путь на одном из угрей.

Хорнбори тащил его через толпу. Наконец-то, пройдя через просторный проем, они оказались в одном из прилегающих гильдейских залов. По торцовой стене тянулся фриз со скульптурными изображениями, изображавший кузнецов за работой. Потолок был не такой высокий, как в Аметистовом зале. В плоских жаровнях, встроенных в пол, темно-красными огоньками горели угли. На стенах плясали неровные тени. Галар глубоко вздохнул. Здесь тоже находилось несколько дюжин карликов, но это было ничто по сравнению с толпой в большом зале, из которого они сбежали.

Хорнбори махнул рукой группе кузнецов, затем снова повернулся к нему.

— Они убегают, — прошептал он.

Галар наморщил лоб и вздрогнул. Ощущение было такое, что кожа снова облазит.

— О ком ты говоришь?

— Семьи совета. Клан правителя в Глубине. Все, у кого достаточно золота, кто обладает рангом и именем. Ни один угорь с драконьими трофеями не покинет гавани, не прихватив с собой парочку членов известных семей. Они боятся, что драконы пошлют эльфов. Убийцы наверняка устроят резню. Это будет ужасно и…

— И ты хочешь вовремя смыться, верно? — Именно это он и ожидал услышать. Но так не пойдет. Этот…

— Нет же, проклятье. Я хочу остаться. Ты должен ввязаться в драку со мной. Побей меня. Если я буду не в форме для путешествия, то смогу остаться. Но бей не слишком сильно, если можно. И не сломай мне нос. Я…

Галар едва не выронил кубок с грибным из руки.

— Я должен что? Побить тебя? — Должно быть, он шутит. Это ничтожество еще и издевается!

— Все знают, что ты вспыльчив и мы не очень-то ладим, несмотря на то что вместе ходим охотиться на драконов. Никто не удивится, если ты меня…

— Забудь об этом. Насколько же тупым ты меня считаешь? — Галар понизил голос до шепота. Никогда в жизни он не окажет этому мешку с дерьмом услугу, даже если у него так сильно чешутся руки. — С чего ты взял, что эльфы придут?

Хорнбори недоверчиво огляделся по сторонам.

— Пойдем дальше. Лучше не стоять на месте. Нас никто не должен подслушать, — он вывел его из гильдейского зала в просторный туннель, но и там они были не одни. Галар удивился множеству чужой одежды. Теперь, вне большой толпы, он мог внимательнее рассмотреть посланников. Казалось, они приехали со всех концов Альвенмарка. Он узнал карликов из Железных чертогов и Исхавена. Невероятно, как быстро разнеслась весть об аукционе.

— Значит, в качестве доказательств тебе не достаточно того, что богатые и влиятельные карлики увозят свои семьи. Тебе имя Ханнар о чем-нибудь говорит?

Галар кивнул.

— Один из самых опытных наших охотников. Нир хорошо его знает.

— Ты назвал бы его трусом, как меня? — Слова Хорнбори сопровождались хитрой усмешкой.

— В отличие от тебя Ханнар не заслужил этого титула.

Хорнбори посмотрел на него взглядом, которого до этого Галару видеть не доводилось, обиженно и злобно, но ни словом не отреагировал на оскорбление.

— Я вчера встретил Ханнара. Он был совершенно не в себе. Сказал, что в лесу на горе что-то есть. Призраки!

Галар сделал глоток из своего бокала. В призраков он не верил. До сих пор он считал Ханнара разумным парнем. Вот так вот можно ошибаться!

— Все не так, как ты подумал, — возмутился Хорнбори. — Не было там никаких прозрачных фигур или подобного бреда из детских сказочек. Это было… Сработала хорошо замаскированная ловушка, но следов не обнаружили. В том числе следов зверей. А еще он говорит, что он слышал принесенные ветром голоса. Словно пение. Но никого не было. Кроме того, он рассказал о поляне, на которой из земли торчит утес. Когда он пришел туда с патрулем, ни ему, ни кому-то из его товарищей не удалось посмотреть на скалу. Как будто какая-то невидимая сила поворачивала их головы.

Галар уже не мог сдерживаться. Он громко расхохотался.

— Невидимая сила поворачивала их головы! Ты хоть слышишь, что говоришь? Что пил Ханнар, прежде чем выйти в лес?

— То же самое повторяют все ребята из его отряда! — настаивал Хорнбори. — Там, в лесу, что-то неладно, — он поднял глаза к неровному своду туннеля, словно мог поглядеть на лес сквозь толщу гранита. — Там, наверху, что-то нечисто. Я слыхал от Нира, что ты подумывал о том, чтобы взять с собой Ханнара на следующую охоту на дракона.

— Теперь я трижды подумаю…

— Не будь таким упрямым! Куда делся Галар со своими великими замыслами? Кузнец, осмеливающийся делать то, о чем другие не смеют даже мечтать! Почему Ханнар вдруг изменился? Просто прими как данность, что там, наверху, что-то происходит. В лесу чародеи. Там, наверху, бродят эльфы! И есть только одна причина, зачем они явились сюда. Они жаждут отомстить за белого дракона.

Галар хотел провести рукой по бороде, как поступал часто, когда крепко задумывался, но его пятерня поймала воздух. Раздраженно почесал жалкую щетину на обожженных щеках. Признаваться не стоит, но Хорнбори не так уж неправ. Ханнар никогда не был глупцом. Если такой надежный карлик, как Ханнар, вдруг начинает рассказывать странные истории, это нельзя так просто отметать, нужно докопаться до сути.

Хорнбори махнул рукой в сторону бокового туннеля, отходившего в сторону от главного коридора. Через пару шагов они наконец остались одни. Место было промозглым и неуютным. Фонари в стенных нишах стояли здесь на большом расстоянии друг от друга. Галар услышал плеск воды. Недалеко до гавани.

Хорнбори надоело молчать.

— Мы должны подняться в лес и выяснить, что там происходит, — не выдержал болтун.

Галар презрительно хмыкнул.

— И ты собираешься однажды стать королем? Вести наш народ?

— А это-то тут при чем?

— При том. Представь себе, что там наверху действительно бродят чародеи и перерезают горло настолько быстро, что ты даже не заметишь, что тебе приставили к шее нож. Допустим, они действительно способны сплести заклинание, с помощью которого могут заставить нас не смотреть куда-то — и я сейчас не говорю, что верю Ханнару, это просто умозрительные предположения — они тебя просто убьют, а ты и не заметишь, как они к тебе подобрались. Так чего мы добьемся, поднявшись наверх?

— Ханнара они ведь не убили, — энтузиазма у Хорнбори поубавилось.

— И какой из этого следует вывод?

— Они осторожны. Они не хотят предупреждать нас. Если бы они убили Ханнара и его отряд, мы бы знали наверняка, что они здесь.

— Если бы они были так осторожны, то вряд ли стали бы плести заклинания, чтобы напугать даже закаленного Ханнара.

Хорнбори неохотно кивнул.

— В том-то и дело. Но зачем тогда советникам увозить свои семьи в безопасные места?

— Когда-нибудь драконы пошлют своих эльфов. Если через несколько дней ты отправишься в долгое путешествие, это будет не самым глупым ходом.

Хорнбори странно посмотрел на него. Непривычно жестко и по-мужски.

— Я останусь. Я слышал, что существуют потайные штольни и ловушки, которые заставят любого нападающего заплатить кровавую дань. Пусть бегут другие — я буду сражаться за Глубокий город! — Внезапная вспышка отваги завершилась вздохом, гораздо больше подходившим Хорнбори.

— Тайные туннели и ловушки, — пренебрежительно отмахнулся Галар. — Пустая болтовня. Очередные бабушкины сказки.

— Ты сильно ошибаешься, Галар. Это не пустая болтовня. Моя семья пользуется влиянием. Я знаю такие вещи о Глубоком городе, которые ты даже… — Он покачал головой. — Ты все равно мне не веришь, правда?

Галар улыбнулся.

— Верно.

— И, несмотря на то что у тебя руки чешутся дать мне пару оплеух, ты не станешь драться, зная, что этим окажешь мне услугу. Что ж, наши пути расходятся. Но помни, что я всегда добиваюсь того, чего хочу. Может быть, я и не гениальный мастер и не такой уж великий герой на поле битвы, но не стоит меня недооценивать, Галар, — с этими словами он отвернулся и твердым шагом направился к главному туннелю и празднующим карликам.

Кузнец долго смотрел ему вслед. Хорнбори действительно удалось посеять в нем семена сомнения. Нужно найти Ханнара и лично поговорить со старым охотником, решил Галар. А еще нужно сходить к Яри, стражу. Тайные туннели и ловушки действительно существовали. Но Хорнбори не должен был знать об этом. О них знали лишь две дюжины посвященных. И очевидно, кто-то из них проболтался. Это нужно исправить! Галар всегда очень гордился тем, что принадлежит к этому кругу избранных. Он строил один из туннелей, поскольку Старец в Глубине высоко оценил его злодейский талант устраивать ловушки. Пусть драконники приходят! Ловушки в буквальном смысле разрубят их на куски!

Наперегонки

Свинцово-серые облака висели низко. Земля мягкими волнами убегала в бесконечную даль. Холодный ветер трепал волосы Шайи. Как ни любила она небо Нангога, ничто не могло сравниться с огромной степью! Она тосковала по родине. По запаху травы. Ее колыханию, когда над ней пролетает ветер.

Она погладила шею маленькой белой кобылки. Животное было капризным. Оно запрокинуло голову назад. Шайя улыбнулась. Субаи тщательно подбирал для нее лошадь. Наверное, надеялся, что та сбросит ее у всех на глазах. Что она потеряет лицо. Но за годы, проведенные в Нангоге, она не разучилась ездить верхом.

Она обернулась к нему.

— Давай кто первый до отцовского шатра?

Субаи бросил на нее презрительный взгляд. Он ехал верхом на одном из самых роскошных боевых жеребцов с конных заводов на Шелковой реке. На сильном черном жеребце, приученном носить воина в полном облачении. Впечатляющий конь и выбор, свидетельствующий о том, что Субаи все так же глуп. Это не степной конь. Не на таких ехали его воины. Настоящий предводитель не отделяется таким образом от своих людей.

Шайя говорила громко, и находившаяся неподалеку свита услышала. Все поглядели на Субаи.

— Мы уже не дети, — недовольно проворчал он.

— Верно. Мы уже умеем правильно ездить верхом, — она улыбнулась. Никто из воинов в свите Субаи и бровью не повел. Но Шайя умела читать по глазам. Она знала это выжидание. Эту подавленную насмешку во взглядах.

От Субаи это тоже не укрылось. Он недовольно посмотрел на нее, сверху вниз.

— Как женщина может тягаться с мужчиной?

— Точно так же думали мужчины, умиравшие от моей шипастой секиры.

Субаи расхохотался, но никто не поддержал его лающий, слишком нарочитый смех.

— Что же это были за мужчины, — он поднял свою плеть, ткнул ей в лицо. — У тебя злой взгляд, сестра. Об этом все знают. Не твое искусство обращения с оружием помогало тебе побеждать, а темная магия. Но на этот раз она тебе не поможет. Ладно! Поскакали!

По лицам остальных Шайя видела, как подействовали на них слова ее брата. Как его ложь обратила в прах ее воинскую славу. Только что ее с неохотой, но признавали, теперь же воины предпочитали верить, что только женское колдовство помогало ей торжествовать в поединках с мужчинами.

— Вперед же! — За хриплым шепотом в ее голосе таился едва сдерживаемый гнев. Они могут обрядить ее в женскую одежду, но она никогда не станет одной из этих лицемерных, запуганных баб, которыми так любят окружать себя степные князья.

Субаи рванул с места, не колеблясь, и Шайя ударила пятками по бокам пони. Невысокое животное испуганно подскочило — кто-то за спиной громко расхохотался, — а затем понеслось за роскошным боевым жеребцом ее брата.

Прошлой ночью шел дождь, и на тяжелой вязкой земле чистокровный жеребец Субаи не мог раскрыться полностью. Шайя нагоняла. Земля изгибалась им навстречу мягкими холмами. Девушка пригнулась к самой шее своей кобылки. Ветер трепал ее гривой по лицу.

Словно далекий гром, следовал за ними топот копыт остальных всадников.

Субаи то и дело оглядывался на нее. Ругаясь, хлестал плетью по бокам жеребца. На роскошной шерстке сверкали кровавые полосы.

Проклятый глупец, думала она. Так не победить. Ее пальцы вцепились в гриву лошадки. Она чувствовала силу животного. Его желание победить в этой гонке. С морды кобылки слетали хлопья пены. Она чувствовала, как наполняются и снова опадают массивные легкие животного. Чувствовала пульсацию крови.

— Мы сможем, сильная моя, — они почти поравнялись с жеребцом ее брата. Обе лошади взбирались на склон холма. Грунт был непрочным. Ее кобылка замедлилась.

Субаи издал ликующий клич, снова хлестнул своего жеребца. Боль и страх заставили большого коня забыть об осторожности. В два огромных прыжка он достиг гребня холма.

— Давай, сильная моя, давай! — Шайя похлопала ладонью по шее кобылки. Отчетливо ощутила набухшие вены под кожей.

Наконец и они добрались до гребня. У подножия холма лентой вилась по степи неглубокая река. В сером небе описывал круги орел, наблюдая за гонкой. Вдалеке у западного горизонта по траве передвигалось что-то темное. Всадник? Стадо лошадей? Шайя погнала кобылку по склону холма. Тем временем Субаи ушел вперед на шесть корпусов. Его вороной уже почти спустился с холма, когда поскользнулся. Жеребец запрокинул голову и пронзительно заржал. Его задние ноги разъехались в стороны. Субаи едва удержался в седле.

Ее кобылка спускалась с холма осторожнее. Она пересекала его по диагонали, вместо того чтобы нестись по прямой. Шайя отпустила поводья и с удовольствием стала наблюдать за тем, как вороной Субаи изо всех сил пытается не спотыкаться. Наконец он выровнялся. Сделал несколько неуверенных шагов у подножия холма и устремился к узкой зоне высокой травы, обрамлявшей русло реки.

Ее сивка тоже оставила холм позади. Лошади почти одновременно ворвались в прибрежные камыши. Серо-зеленые стебли возвышались над головами. Неподалеку раздалось недовольное кряканье уток. Всадников поглотили заросли камыша. Чавкающая грязь сменилась бурой водой. Ее кобылка спокойно продолжала продвигаться вперед и вышла на глубину, где Шайе было почти по колено. Вода была неприятной и холодной. На белоснежной шерстке лошади появились грязные брызги.

Стена прибрежного камыша расступилась. Ленивое течение относило их немного в сторону. Шагах в двадцати в сторону, почти на том же уровне она заметила Субаи. Он разъяренно смотрел на нее. Его жеребец казался измотанным. Очевидно, холодная вода доставляла ему больше неприятностей, чем ее пони. Шайя вызывающе улыбнулась. Очень скоро станет ясно, кто выносливее.

Когда они достигли полосы камыша у другого берега, у девушки стучали зубы. Ощущение было такое, словно злые речные духи украли тепло ее тела. Она наклонилась вперед, пока не коснулась приятно теплой спины своей кобылки.

Наконец они выбрались на твердую почву. Сильными шагами оставили реку позади. Камыш хлестал Шайю по лицу. Она дрожала всем телом. Кобылка фыркнула, словно подбадривая ее.

Когда они вырвались из зеленой стены и снова увидели перед собой просторную степь, Субаи еще не показался. Шайю обожгло радостным предчувствием. Она ему еще задаст!

Теперь уже можно было разглядеть темные фигуры на горизонте. Это были всадники. Сотня или даже больше. Штандарты из конского волоса развевались на длинных шестах. Целый лес. Над всадниками кружил орел. Стрелой упал с неба и исчез.

Там, за ними, должно быть, ее отец. Ни один князь вольных степей не осмелится собирать вокруг себя столько штандартов. Бессмертный Мадьяс вышел на охоту со своим орлом. Это очень удачно! Она предстанет перед ним победительницей в скачке, а не униженной пленницей собственного брата!

Безумный крик заставил ее обернуться. Из тростниковых зарослей вырвался на своем вороном Субаи. Крупный жеребец выглядел жалко. Изо рта текла пена, бока изранены плеткой Субаи. С широко раскрытыми от ужаса глазами жеребец вылетел в степь. Навстречу охотничьей свите Мадьяса.

Конец ознакомительного фрагмента