Дмитрий Янковский - Большая игра

ДМИТРИЙ ЯНКОВСКИЙ

БОЛЬШАЯ ИГРА

Глава 1

Сторожевая башня располагалась у самого края твердой земли. Мощная, но не лишенная архитектурного изящества, она вздымалась в небо на фоне клубящегося серого тумана. Туман этот непрерывно двигался, его зыбкие облака постоянно меняли форму и равномерно флюоресцировали. За скальной кромкой обрыва царил только он, и ничего больше. Словно не было там ни верха, ни низа, а огромный скалистый остров, с расположенным на нем городом, просто парил в мерцающей серой мгле.

— Сегодня вроде спокойно, — произнес один из стражников на верхней площадке башни.

Он опирался на массивное копье, наконечник которого излучал равномерное голубое сияние. В глазах стражника отражался мерцающий туман, но за его спиной, вдали от обрыва, раскинулся большой город с ажурными зданиями, увенчанными шпилями, с белыми виадуками и зубчатыми стенами центрального замка. Городские здания освещало яркое солнце, хотя с башни его не было видно из-за мерцающего тумана.

— Достоять бы так до смены, без приключений, — пробурчал второй стражник.

Он был вооружен топором с тонким ажурным лезвием, древко которого украшали светящиеся символы заклинаний.

Оба стражника не спускали взгляда с тумана, и хотя зрелище казалось однообразным, отвести от него взгляд стоило немало усилий. В постоянном изменении зыбких форм, в неясных тенях, то и дело возникающих в глубине таинственной субстанции, было нечто гипнотизирующее.

У люка в полу послышалось кряхтение, и вскоре из него показалась голова старшего смены. Лицо его было широким и заросло клочковатой бородой, придававшей сержанту разбойничий вид.

— Эй, гвардия! — не без иронии произнес он, не вылезая из люка полностью. — Хорош на астрал пялиться!

— Нам платят, чтобы мы пялились, — отшутился один из стражников.

— Вам платят, чтобы вы не проморгали, когда из этого астрала кто-нибудь выскочит, — поправил его сержант. — И нечего языки распускать. Третий день в Береговой Страже, а умничаешь, как ветеран. Насмотришься еще на астрал. Давайте, готовьтесь смену сдавать. «Порхатые» порядок любят и точность. Привыкайте. А то они и так нас, людей, за людей не считают.

Все трое дружно заржали над удачной шуткой.

— Да уж… Сержант прав, — хихикнул вооруженный копьем стражник, когда голова начальника снова скрылась в люке. — Уже неделю на эльфийском аллоде, а все никак не могу привыкнуть ни к эльфам с крыльями, ни к их манере считать людей расой второго сорта.

— Хорошо не третьего, как гибберлингов, — хмуро ответил другой. — Союзнички… Как на башнях в страже стоять, так эльфы для этого слишком утонченные, для этого им люди нужны. А как на нас искоса смотреть, так они первые.

— Ну, на башнях они тоже стоят… — справедливости ради заметил первый.

— Так не с топорами и с копьями! И не на съедение астральным монстрам. Они своих магов выставляют только потому, что нашим, канийским, не доверяют.

— Не знаю. Я все же думаю, что если мы сами пришли на эльфийский аллод, то нечего и жаловаться. Платят тут получше, чем у нас. А на чужой аллод со своими законами, сам понимаешь…

— Все равно не могу я спокойно воспринимать «порхатых». Извращенцы они. Слышал, что у них на Великих Балах творится? В казарме про такие обороты не услышишь, какие они там выделывают.

— Брехня это, думаю…

— Почему брехня?

— Да потому, что никого из людей эльфы на эти балы отродясь не пускали. И откуда тогда слухи?

— Ну…

— Вот тебе и ну.

Стражники, вздохнув, снова уставились на клубящийся туман астрала, суть которого, полностью, не понимали даже Великие Маги. Смертоносная субстанция, изменчивая, зыбкая, подчиняющаяся малопонятным законам, разрушающая не только жизнь, но и все материальное, что попадало в ее подвижную кисею.

К счастью, когда Катаклизм расколол мир на части и астрал один за другим начал пожирать куски, Великие Маги нашли способ остановить наступление разрушающей силы, сохранив тем самым аллоды — острова жизни в безбрежном и враждебном океане астрала.

С тех пор миновало много столетий, и жизнь в странном мире аллодов стала привычной для всех населяющих его рас. Необходимость оборонять выходы из астрала сделалась каждодневной обязанностью для Береговой Стражи. Для ее бойцов и были выстроены сторожевые башни, окружающие эльфийский аллод Ди-Ардер подобно глядящим в даль каменным великанам.

С точки зрения людей эльфы действительно казались странным народом. Не столько из-за радужных крыльев за спиной, хотя и этого бы хватило, сколько из-за своего поведения, которое мало кто понимал. Даже гибберлинги, малорослые мохнатые существа, живущие семейками по три особи, проще находили с людьми общий язык, чем эльфы.

Кто-то из людей считал эльфов склонными к интригам даже там, где без них можно было бы запросто обойтись, кому-то казалось, что эльфам не помешало бы убавить спеси, переходящей иногда границу разумного, кому-то они казались развратниками из-за оргий, проходящих на Великих Балах. Так или иначе, немного находилось людей, друживших с эльфами по-настоящему, что, впрочем, не мешало существованию крепкого союза Лиги, давно и успешно противостоявшего раздутым амбициям Империи.

А вот платили эльфы за свою безопасность немало, поэтому некоторые из людей-канийцев надолго оседали на аллодах, принадлежавших исключительно эльфам, не вмешиваясь в их дела, водя дружбу между своими и за глаза посмеиваясь над «порхатыми».

Особенно забавлял канийцев тот факт, что крылья эльфам достались вовсе не от природы. Появились они в результате целенаправленного магического переформирования, которое сами эльфы с присущим им пафосом именовали не иначе как Изменение. В своем стремлении к Красоте в ее высшем понимании эльфы дошли до того, что превратили собственные дома в настоящие магические инкубаторы, в которых им удалось телесно приблизить себя к идеалу, вырастить крылья и вдвое увеличить продолжительность жизни. Людям было сложно судить, остались ли они этим довольны, к тому же и веков с тех пор минуло достаточно. Как бы там ни было, при всей скрытой иронии любой человек, глядя на эльфа, отдавал себе отчет, что перед ним самое прекрасное создание в мире.

На средних уровнях каждой сторожевой башни, укрытые стенами, располагались эльфийские маги, владеющими навыками применения заклинаний в бою. Они делились на несколько расчетов, включая расчет «ближнего видения», непрерывно следивший за прибрежным астралом через установленные магические порталы. Из-за изменчивости астрала поддержание порталов требовало значительных умений и затрат энергии. Среди местных магов можно было увидеть исключительно эльфов, так как они, причем совершенно справедливо, считали себя представителями самой одаренной в магическом плане расы, а потому в услугах магов-людей попросту не нуждались.

Со стороны города сторожевые башни на границе аллода казались передовой линией обороны. Но это было не так. Передовая линия проходила по самому астралу. И это был патрульный флот аллода Ди-Ардер, несший службу вдали от твердой земли.

Небольшая патрульная эскадра из четырех кораблей двигалась галсами в потоке изменчивого астрального ветра. Капитан флагмана, Эльвин ди Гран, стоял на мостике и внимательно всматривался в пелену астрала, клубящуюся за почти невидимым защитным пузырем.

— Видимость улучшается, — сообщил навигатор.

— Вижу… — Капитан кивнул, чуть качнув крыльями.

Впереди, словно материализуясь из первородной ткани астрала, начала проступать тень огромной глыбы.

— Астральный остров прямо по курсу! — произнес навигатор.

— Приготовиться к повороту! — скомандовал Эльвин. — Оверштаг!

Четыре корабля один за другим выполнили смену галса и двинулись в обход острова. Такие глыбы, плавающие в астрале, не были частым явлением, поскольку астрал без труда пожирал любую материю, какой касался, кроме метеоритного железа. Метеориты создавали вокруг любого объекта кокон энергии, отторгающей астрал. Именно этот природный феномен в свое время использовали гибберлинги, создав первые астральные корабли. С тех пор метеориты стали очень важным ресурсом, так как без них не было никакой возможности перебраться с одного аллода на другой, если не считать возможность построения магического портала. А уж корабли без метеоритов и вовсе существовать не могли.

— Порученец! — позвал капитан. — Пригласите на мостик старшего дежурного мага!

Молодой порученец, топоча ногами от рвения, спустился по трапу с мостика и бросился выполнять приказание.

— За островом может быть сильный нисходящий поток, — предупредил навигатор.

— От текущего курса пять румбов круче к ветру! — приказал капитан.

Нисходящие течения астрала, которые в просторечии назывались просто «водоворотами», стали причиной гибели множества кораблей. И не оттого, что они могли разрушить судно. Просто никто бы не смог предсказать, где корабль вынырнет, погрузившись в такую нору. Возможно, совсем неподалеку, а возможно на такой удаленности от аллода, что команде попросту не хватит провианта и воды, чтобы выжить до ближайшей обитаемой территории.

Эльвин присмотрелся. Туман астрала за островом обретал некую упорядоченность, пусть и едва заметную, но дающую повод для беспокойства. Именно такая упорядоченность могла быть вызвана флюктуациями у нисходящего течения. К счастью, Эльвин ди Гран, несмотря на еще далекий от зрелости возраст, имел немалый опыт хождения по астралу, принял участие в нескольких стычках с кораблями хадаганцев и даже в двух абордажных схватках, когда еще не был капитаном, а занимал должность командира абордажной группы. Он неплохо изучил причуды астрала и ходил по нему в команде десантного судна еще в те времена, когда хадаганцы не ведали секрета метеоритной защиты, а потому кораблей у них не было. К большому счастью для канийцев и эльфов, гибберлинги, прирожденные моряки, придумавшие способ путешествовать через астрал, примкнули к Лиге, а не к Империи.

Вскоре на мостик поднялся дежурный маг. Ему было уже больше ста шестидесяти лет, но ничто в его внешности не выдавало возраст. Благодаря Изменению эльфы почти победили старость. Ее видимые признаки проявлялись лишь за пару месяцев до наступления естественной смерти, которая приходила к представителям этой расы в возрасте примерно двухсот лет.

— Да, капитан, — произнес он.

— Мне бы хотелось услышать, что вы думаете о разработке метеоритов на острове, — произнес Эльвин.

— На остров таких размеров совершенно необходимо хотя бы высадиться и осмотреться, — ответил маг. — Через некоторое время смогу ответить точнее. Но и так понятно, что метеоритного материала там достаточно.

— Что ж… — Капитан кивнул. — Устанавливайте портал, вызывайте баржу с рабочими.

— Да, капитан. — Маг тоже кивнул и покинул мостик.

Просто нанести остров на карту — это не имело никакого смысла. Астрал слишком зыбок и изменчив, чтобы столь незначительный объект мог иметь стабильные координаты. Патрулю необходимо было лечь в дрейф, чтобы маг на борту флагмана помог магу на аллоде установить портал для переброски рудокопов, а заодно, пока те будут работать, обеспечить навигацию для грузовой баржи.

— Капитан… — послышался приглушенный голос навигатора.

— Да? — Эльвин ди Гран вышел из задумчивости.

— Мне показалось… Простите. Я видел тень. Десять румбов к ветру от текущего курса.

Спрашивать, что за тень видел навигатор, не имело смысла. Все на мостике знали, что двигаться за пределами аллодов могли лишь острова, живущие в астрале чудовища и корабли противника.

— Команда по эскадре! — рявкнул Эльвин. — Боевая тревога!

Даже со сторожевых башен иногда были видны неясные тени, блуждающие в астрале. Но такие предвестники беды не всегда означали неизбежное нападение. Вот только тревогу все равно приходилось объявлять каждый раз.

На трапах послышался топот, абордажные группы выстроились вдоль бортов, маги заняли места на канонирских палубах, распахнув радужные крылья.

Тень на туманной пелене астрала становилась все плотнее. По контуру она начала напоминать корабль, но столь огромных кораблей Эльвин не мог даже вообразить. Скорее это походило на чудовищную галлюцинацию, наведенную магом, владеющим секретами Разума.

— Замыкающим кораблям поворот! — скомандовал Эльвин.

Два патрульных корабля успели лечь на другой галс, и это спасло их от прямой атаки, когда тень материализовалась, а из астрала вынырнуло нечто совершенно невообразимое.

По сути это был корабль. Но он как минимум втрое превышал размерами любой из эльфийских. Да и форма его показалась Эльвину поразительной. Больше всего выделялись огромные паруса, скорее похожие на крылья. Ячеистая ткань этих полотнищ заметно светилась, что говорило о магических процессах, в которых они задействованы. Выше форштевня корабль имел просторную прозрачную рубку, стянутую бронированными кольцами. Но главное, он двигался против астрального ветра, что противоречило всему, что Эльвин ди Гран знал об астрале.

Более того, совершив изящный для своих размеров поворот, корабль, на флагштоке которого виднелись хадаганский флаг и флаг враждебной Империи, встал бортом к патрульной эскадре эльфов и дал залп.

Трудно было представить, сколько магов размещалось там, в пространстве канонирских палуб, но плотность боевых заклинаний, устремившихся в сторону кораблей Лиги, поразила Эльвина до глубины души. Десятки светящихся сгустков стихийной магии Огня пронзили клубящиеся облака астрала, оставляя за собой остывающие дуги. Однако благодаря заранее предпринятому маневру замыкающие корабли патрульной эскадры уклонились от первого залпа хадаганского крейсера.

Эльфийские маги тут же ответили, отправив свои заклинания в сторону противника, но, несмотря на точное попадание, те не причинили ему никакого вреда. Создавалось ощущение, что заклинания попросту разбиваются о невидимый щит, пузырем охватывающий корабль подобно метеоритной защите. Но если метеоритную защиту создавал минерал и маги не прикладывали ради нее никаких усилий, то сложно было представить, сколько потребовалось бы энергии на отражение согласованных магических действий эльфов.

Патрульная эскадра разделилась на два отряда — флагман под командованием Эльвина с одним ведомым кораблем остались на прежнем курсе, двигаясь галфвиндом, перпендикулярно астральному ветру и левым галсом, а замыкающие корабли, сделав поворот, двигались теперь правым галсом, уваливаясь под ветер на случай, если поступит команда на поворот фордевинд. В результате хадаганцы получили две расходящиеся в стороны цели, что поставило их перед выбором, на какой части патруля сосредоточить всю мощь атаки.

С точки зрения привычной навигации, даже с учетом размера крейсера и наличия поля, защищающего от боевых заклинаний, хадаганцы были бы обречены. Но вражеский крейсер не подчинялся привычным законам навигации. Он без труда двигался против ветра и совершал любые повороты. Это противоречило всему, что знали об астрале и астральном судовождении не только эльфы, но и гибберлинги, открывшие это способ перемещения между аллодами.

Эльвин сразу понял, что на его глазах происходит демонстрация хадаганцами какого-то нового чуда магичсекой науки.

— Они собирают магическую энергию самого астрала! — выпалил поднявшийся на мостик маг. — Эти их паруса… Они собирают потоки маны и переправляют куда-то внутрь корабля! Возможно, там двигатель…

— Что? — Эльвин бросил взгляд на запыхавшегося мага, крылья которого трепетали от возбуждения. — Что значит двигатель?

— Устройство, собирающее энергию из астрала, и преобразующее в энергию движения, а возможно-Возможно, даже в энергию для орудий, стреляющих заклинаниями! И уж точно именно эту энергию они используют для щита, не пропускающего заклинания наших магов…

Эльвин ди Гран не стал вдаваться в подробности. Он не был силен в магических науках, а об астрале знал лишь то, что положено знать капитану астрального корабля. Но если маг был прав, а в его правоте сомнений не возникало, то это кардинальным образом меняло расстановку сил в завязавшейся битве.

Крейсер, способный двигаться вне зависимости от капризов астрального ветра, имеющий щиты против заклинаний противника, а также орудия, способные бомбардировать противника заклинаниями без участия магов, мог изменить не только исход схватки, но и разрушить зыбкий паритет между Лигой и Империей. Перед Эльвином ди Граном встал непростой выбор. С одной стороны, долг обязывал его вступить в безнадежную битву и, скорее всего, не просто потерпеть поражение, но погибнуть. С другой стороны, здравый смысл требовал выйти из боя, попытаться удрать от противника, вернуться на родной аллод и сообщить важнейшую в стратегическом плане новость. Новость о появлении у Империи совершенно новой магической технологии.

Что важнее: личная слава и честь или благополучие Лиги?

После молниеносных мучительных размышлений Эльвин пришел к выводу, что выбрать придется второе. В конце концов, эльфийский совет, а уж тем более Совет Лиги, не из дураков состоит, и они смогут адекватно проанализировать ситуацию.

Времени на душевные терзания не было. Хадаганский крейсер снова развернулся против ветра, а это означало, что он, не меняя положения, может дать залп с двух бортов одновременно — сразу по двум целям. На этот раз куда более прицельно, чем в первый момент боя, когда за счет своевременной перегруппировки эльфам удалось избежать прямого попадания.

Быстро сориентировавшись в ситуации, Эльвин, чтобы не тратить силы магов и время на попытки пробить щит заклинаниями, приказал замыкающим кораблям, находившимся на более выгодном курсе, атаковать хадаганский крейсер непосредственно. Войти внутрь защитного пузыря, попробовать применить заклинания там и, по возможности, идти на абордаж.

Естественно, когда маневр эльфов сделался очевидным, капитан хадаганцев сосредоточил всю мощь пушек, стрелявших заклинаниями, на подходящих с борта кораблях. Но было поздно. Оба эльфийских замыкающих корабля оказались внутри защитного пузыря, тут же в бой вступили маги, посылая с канонирской палубы столь мощные заклинания, насколько это было возможно. Хадаганцам не оставалось ничего, кроме как принять бой.

К сожалению, бой был неравным. Размеры крейсера и крепость его брони не давали эльфам никаких шансов на победу. Один из штурмующих кораблей запылал и начал разваливаться на части, которые разлетались за пределы защитного поля, стремительно пожираемые астралом.

К счастью, второй успел подойти вплотную к крейсеру, и вскоре на борт к хадаганцам хлынула абордажная команда, состоявшая преимущественно из людей-канийцев. Но на палубе противника им противостояли тяжеловооруженные орки, в несколько раз превосходившие атакующих числом, что все равно обрекало сторонников Лиги на поражение.

И тут крейсер нанес мощный орудийный удар с другого борта. Яростные потоки структурированной магической энергии пронзили астрал и ударили в два оставшихся эльфийских корабля, причиняя колоссальные разрушения.

Пространство окутал дым, раздались истошные крики раненных. На несколько мгновений Эльвин ди Гран потерял сознание, а когда пришел в себя, увидел, как единственный уцелевший корабль взял курс круто под ветер, чтобы прикрыть флагман от следующего удара. Капитан жертвовал собой и командой, чтобы дать Эльвину возможность уйти и передать важную информацию Совету Лиги.

Но как и куда уходить в сложившейся катастрофической ситуации? С одной стороны астральный остров, ограничивающий движение галсами, с другой — атакующий хадаганский крейсер, временно закрытый погибающим кораблем.

Рулевой, раскинув крылья, лежал на мостике без признаков жизни. От головы мага вообще осталось только кровавая жижа, текущая из-под рухнувшей балки. Навигатор, к счастью, поднялся.

— Водоворот! — со стоном произнес он, прижимая к животу сломанную руку.

— Нырнуть туда?! — Эльвин опешил. — Это же почти верная гибель!

— Вот именно что «почти»! — выпалил навигатор. — А тут нам точно конец!

В подтверждение его слов корабль прикрытия вспыхнул и начал разваливаться под натиском хадаганских заклинаний. Ненасытный астрал принялся жадно поглощать обломки. Еще немного, и флагман неизбежно окажется на линии огня.

Не раздумывая больше, Эльвин ди Гран бросился к штурвалу и, воспользовавшись удачным углом к астральному ветру, направил корабль вдоль острова к муаровому сиянию у входа в водоворот. При этом хадаганцы, не скованные направлением ветра, легко обогнули погибающий эльфийский корабль и в любой момент могли нанести решающий удар.

Но вместо того, чтобы извергнуть смертоносные заклинания, порты канонирской палубы озарились несколькими яркими фиолетовыми вспышками. Эльвин понял, что канийская абордажная группа все же пробилась к главной цели и теперь вступила в бой с магами. Это давало время. Пока маги связаны боем, они не смогут послать заклинания вслед уходящему эльфийскому флагману.

До входа в водоворот оставалось совсем немного, и шансы на спасение зависели от времени, в течение которого продержатся храбрые канийцы под натиском тяжело вооруженных орков и хадаганских магов.

Вдруг из-за груды рухнувших балок послышался голос:

— Господин капитан! Вам депеша!

Молодой маг из младшего канонирского состава, весь покрытый копотью, с опаленными концами крыльев, на четвереньках перебрался через дымящиеся обломки и выпрямился перед капитаном, как того требовал устав.

— Докладывайте! — Эльвин не мог оторваться от управления кораблем.

— Депеша с хадаганского корабля! — выпалил канонир. — Там, в аборадажной группе, наш маг. Он докладывает, что на канонирской палубе всего несколько хадаганцев…

— Что? — Эльвин ди Гран не смог скрыть удивления. — Как же они тогда посылают такой мощный поток заклинаний?

— В том и дело. У них пушки. Пушки, стреляющие заклинаниями без участия мага. Возможно, они черпают энергию непосредственно из астрала. Но больше узнать ничего не удалось, связь оборвалась…

Почему она оборвалась, догадаться было несложно. Абордажная группа или отступила, или, что скорее, уничтожена превосходящими силами орков. А восстановление контроля над орудийной палубой могло означать неизбежную и скорую атаку.

К сожалению, Эльвин никак не мог повлиять на скорость перемещения флагмана в потоке астрального ветра. Он лишь подправлял курс, забирая все ближе к водовороту. Но чем круче корабль приводился к ветру, тем больше падала его скорость. Необходимо было срочно менять галс поворотом оверштаг. А на это требовалось время. К тому же Эльвин ди Гран, стоя на мостике у руля, не имел ни малейшего представления о том, сможет ли экипаж выполнить поворот, сколько вообще осталось членов команды.

— Этим курсом можем не вытянуть, — с напряжением в голосе произнес навигатор.

Эльвин не ответил. Не имело смысла. Его опыт подсказывал, что не обязательно брать очень уж круто к ветру, так как нисходящее астральное течение, подобно реальным водоворотам, имеет собственную тягу. И, стоит подойти поближе, направление ветра и курс уже не будут иметь значения, флюктация неизбежно затянет корабль в себя. Поэтому самым важным в создавшейся обстановке было очень точно держать курс, выверяя его в балансе между скоростью, углом к ветру и направлением на водоворот. Это требовало крайней степени сосредоточенности. Возможно, рулевой, отлично знающий тонкости динамики именно этого корабля, справился бы с задачей лучше, чем капитан, давно не державший штурвал в руках, но выбора не было.

И тут хадаганский крейсер дал залп из всех орудий левого борта. Два десятка заклинаний магии Огня устремились к уходящему эльфийскому флагману, оставляя в клубящемся пространстве астрала видимые глазом пылающие дуги. К счастью астрал, сам обладая колоссальной магической энергией, на такой дальности начал рассеивать изначально плотную кучность залпа. Поэтому лишь два заклинания угодили в корабль Эльвина. Одно в корму, другое, почти точно, в капитанский мостик.

Последнее, что Эльвин запомнил перед тем, как на него навалилась плотная тьма, это яркая вспышка и обломок доски, навылет пробивший голову навигатора.

Сколько длилось забытье, оценить было сложно. Но когда сознание снова вернулось, Эльвин ди Гран сделал судорожный вдох и открыл глаза. В первый миг показалось, что все Мироздание, от края до края, заполнено исключительно дымом. Эльвин закашлялся, ухватился за что-то твердое и приподнялся, встав на колени. Голова еще шла кругом, но сознание прояснялось.

Поверхность под ногами тряслась, как умирающий трясется в конвульсиях. Да, собственно, оно так и было. Корабль, на мостике которого Эльвин пришел в себя, уже погиб. В этом не оставалось сомнений. Другой вопрос, сколько продержится бренное тело покойного до того, как его сожрет напирающий со всех сторон астрал. Особенно с учетом того, что, судя по нарастающей тряске, корабль все еще проваливался в нисходящее течение, а это добивало и без того пострадавшую обшивку, палубы и силовые стяжки шпангоута.

Дым довольно быстро рассеялся. От этого хоть и стало легче дышать, но само по себе оно являлось дурным знаком. Раз потоки воздуха гуляют по отсекам корабля, значит непорядок с метеоритной защитой. Скорее всего, кормовой минерал оторвало прямым попаданием, и астрал потихоньку пожирает корабль, переборку за переборкой, высасывая воздух вместе с дымом. Впрочем, средний и носовой минерал должны, хотя бы, замедлить процесс, если не остановить вовсе. Многое зависело и от длительности пребывания корабля во власти нисходящего течения, так как турбулентности, сами по себе, тоже представляли опасность из-за вибраций.

К счастью, тряска вскоре прекратилась, а дым рассеялся почти полностью. Теперь Эльвин, при взгляде с мостика, в полной мере мог оценить масштаб разрушений. Они были катастрофическими. Корму разнесло в щепки, кормовой минерал вырвало из килевой балки и унесло в необъятные дали астрала, тогда как сам астрал, пользуясь брешью в защите, пожирал все, до чего мог дотянуться. К счастью, мостик и носовая часть все еще находились в пузыре защитного поля.

Выйдя из зоны нисходящего течения, корабль медленно дрейфовал непонятно в каком направлении, влекомый тихим астральным ветром. Вот только тихим он бывал не часто. И стоит налететь порыву хотя бы средней силы, у поврежденного флагмана не будет уже ни единого шанса.

На мостике все, кроме Эльвина, были мертвы. Тела рулевого, навигатора, молодого мага и еще троих членов экипажа валялись на палубе. Снизу не раздавалось ни криков, ни стонов. Можно было с большой долей вероятности предположить, что лишь капитан остался в живых. Да и то, вряд ли надолго.

Не имея никакой возможности повлиять на ситуацию, Эльвин совершил обход корабля. Живых он, действительно, не обнаружил, зато нашел очень опасное повреждение в трюме. От кормового удара килевая балка дала солидную трещину, и любой толчок мог ее без труда расколоть. Если это произойдет, нарушится крепление среднего минерала, а их, с учетом носового, всего два осталось. Тогда астрал просто поглотит остатки корабля, не оставив никаких следов.

Через двое суток корабельного времени стало ясно, что даже если корабль выдержит натиск астрала, Эль-вину все равно не выжить. Все припасы, а также вода хранились в кормовой части трюма и были уничтожены прямым попаданием вражеского заклинания. Эльфы могли похвастаться изяществом тел, умом, да и рядом других добродетелей, но вот стойкостью к жажде и голоду они точно не отличались.

Эльвина тяготила мысль о приближении мучительной смерти, но он твердо дал себе слово выдержать до конца. Так как только он мог передать Совету важнейшие, в стратегическом отношении, сведения о новых военных возможностях Империи. Шанс на спасение все же был, так как торговые суда гибберлингов сновали с аллода на аллод постоянно, и, чисто случайно, кто-то мог наткнуться на разбитый эльфийский флагман. А раз есть шанс, придется терпеть лишения.

Но вышло иначе. На четвертые сутки, когда Эльвин уже находился в бреду от жажды и голода, астральный ветер прибил останки корабля к прибрежным астральным слоям аллода Ди-Ардер. Один из стражников заметил четкую тень в клубах тумана, дрейфующую вдоль аллода. Опасаясь, что это один из разведывательных кораблей Империи, он поднял тревогу. Вскоре от пирса отошла канонирская лодка, на борту которой было столько магов, что они могли разметать заклинаниями небольшой флот, не то что разведывательную эскадру. Но, вместо противника, они обнаружили обломки патрульного флагмана и едва живого Эльвина на обугленном мостике.

Эльфы плохо переносили лишения, зато, обладая запасом жизненной мощи, быстро восстанавливались. Через три дня, проведенных в госпитале аллода Ди-Ардер под чутким присмотром магов, Эльвин ди Гран окреп настолько, что смог принять представителя Совета Восьми Домов.

Для Эльвина это была важная встреча. Хотя формально Совет Восьми Домов имел более низкий статус, чем Совет Лиги, но для любого эльфа все было как раз наоборот. Великие Маги, главы восьми эльфийских домов, добившихся наибольшей власти и влияния, создали Совет Восьми Домов, как высший орган координационной власти на всех без исключения эльфийских аллодах. Его решения на Совет Лиги даже не выносились, но для самих эльфов имели очень большое значение.

Уже то, что местный представитель Совета Восьми Домов, господин Алан ди Ардер, относящийся к Дому ди Ардер, властвующему на аллоде, соизволил лично прибыть к раненному офицеру не очень высокого ранга, говорило о важности события, ставшего причиной такого визита. Это не могло не волновать Эльвина. Не то чтобы он рассчитывал на какую-то весомую награду или особые почести, но мысль о возможности такого развития событий то и дело лезла в голову. Впрочем, почему бы и нет? Ведь информация, добытая ценой многих жизней и доставленная Эльвином, имела огромное значение.

Алан ди Ардер назначил встречу на одном из уровней висячего сада, украшавшего главное здание госпиталя. Поднявшись туда по широкой лестнице алебастрового цвета, Эльвин обратил внимание на полное отсутствие случайных свидетелей. В тенях деревьев не было видно никого из персонала и никого из пациентов. По всей видимости, об этом охрана именитого советника позаботилась заранее.

Над кронами деревьев сияло солнце, отбрасывая от предметов глухие контрастные тени. Эльвин остановился у края смотровой площадки, ограниченной ажурным алебастровым парапетом, и глянул на город. Вид с высоты открывался великолепный, город широко раскинулся во все стороны, а клубящегося астрала не было видно вовсе. На возвышенности, чуть подернутый голубоватой дымкой расстояния, возвышался замок Великого Мага дома ди Ардер, хранящего одноименный аллод. Именно его усилия сдерживали натиск астрала, являлись гарантом жизни и процветания.

Эльвин так увлекся созерцанием вида, что услышал шорох шагов советника уже прямо у себя за спиной. Пришлось сделать усилие, чтобы не вздрогнуть, а медленно, с достоинством, обернуться.

— Мне сообщили, что вы обладаете важными сведениями. — Советник, сразу после обмена приветствиями, приступил к делу. — Но отказались их сообщать кому бы то ни было, кроме представителей Совета.

— Все верно, — с легким поклоном ответил Эльвин. — Как вы понимаете, это сведения о деталях гибели патрульной эскадры, отданной под мое командование.

— Что же помешало вам просто написать рапорт коменданту?

Эльвин, как бы невзначай, бросил взгляд в сторону, туда, где шумели кронами деревья висячего сада.

— Можете не волноваться. — Советник усмехнулся. — Тут никого нет, кроме нас. Вы еще не окрепли после ранения. Пройдемте, сядем в тени.

Заняв место на изящной садовой скамейке и дождавшись, когда советник, подтянув полы мантии, устроится рядом, Эльвин начал рассказ, стараясь не упускать никаких подробностей.

В самом начале, когда дело не дошло до главных событий, на лице советника еще можно было разглядеть тень иронии, но стоило затронуть тему невероятных маневров хадаганского крейсера, Алан ди Ардер уже не стал скрывать крайней заинтересованности.

Он внимательно слушал, задавал вопросы, требовал деталей и уточнений.

— Теперь понимаете, почему я не стал писать рапорт? — не удержавшись от сарказма, спросил Эльвин, когда закончил рассказ.

— Более чем. — Советник даже не заметил шпильки. — Думаю, вам еще придется изложить это все не раз. Но, в общих чертах, ситуация понятна. Мне необходимо срочно отбыть с докладом на Совет.

То ли он подал какой-то знак, то ли имел постоянно действующий магический портал, связывающий его с кем-то, но, стоило Алану ди Ардер подняться на ноги, как к парапету, непонятно откуда вынырнув, приблизился роскошный летающий экипаж, левитирующий за счет заклинаний магии Воздуха. Возница откинул трап, по которому советник чинно поднялся на борт.

Эльвин остался сидеть. Вскоре после того, как летающий экипаж умчался в сторону замка Великого Мага, сад начали наполнять другие эльфы. Делать тут больше было нечего. Капитан погибшей эскадры поднялся и вернулся в отведенные ему покои.

Глава 2

Очередной Великий Бал решено было по рекомендации хранителя аллода Ди-Ардер провести на его территории. В день праздника на защищенных сторожевыми башнями пристанях царило оживление. Из клубящегося тумана за границей аллода, один за другим, в сопровождении патрульных эскортов, чинно появлялись корабли и астральные яхты. На них прибывали полномочные представители эльфийских Домов самого разного ранга, от тех, что входили в Совет, до мало кому известных. По традиции, в день Великого Бала, частично, стирались различия между эльфами. И хотя знатные оставались знатными, а простые простыми, но, так или иначе, Бал проводился для всех представителей древней эльфийской расы.

Люди-канийцы и гибберлинги, работающие в порту, украдкой поглядывали на богато одетых крылатых сановников, неспешно спускающихся по трапам, на легковооруженные эскорты, нужные скорее для пафоса, чем для реальной защиты. Формально, в правилах проведения Великих Балов не содержалось и намека на запрет приглашать представителей других рас. Но никто из людей или гибберлингов никогда на Балах не присутствовал. Причину этого можно было бы назвать странной, если бы она не была для всех сторон столь весомой.

Считалось, что склонные к удовольствиям эльфы, исповедующие крайние формы гедонистической философии, устраивают Балы ради того, чтобы предаваться на них некому запредельному разврату, детали которого люди и гибберлинги, по идее, даже представить себе не могли. И хотя канийцы и гибберлинги редко всерьез осуждали пристрастия древнего народа, но все же испытывали неудобство при мысли о том, что могло происходить на Балах. Все стороны понимали — присутствие чужаков на исконно эльфийском празднике создаст неудобства для всех, что может поколебать устои крепкого союза народов Лиги.

Впрочем, эльфы славились не только гедонизмом и надменностью. Славились они и интригами. И не мало нашлось бы людей, желающих установить тайный магический портал с целью выяснить, какие интриги плетут за спиной Лиги эльфы. Но беда в том, что, в случае обнаружения такого портала, людей обвинили бы не в шпионаже, а в грязном подглядывании, а ведь это совершенно не одно и то же. В результате, оргии на Балах стали самым надежным щитом для так называемой Большой Игры, а, по сути, для плетущихся на Балах интриг.

Миновав пирсы, знатные эльфы устраивались в прохладных салонах летающих экипажей, которые уносили их в сторону центрального замка. Караульные, в основном канийцы, облегченно вздохнув, расстегивали застежки парадных шлемов и веселыми компаниями разбредались по портовым кабакам и тавернам. До утра их услуги точно никому не понадобятся.

В самом городе тоже царило праздничное оживление. Для эльфов, постоянно проживающих на аллоде Ди-Ардер, Великий Бал имел не меньшее значение, чем для приезжих. Знатные эльфийки начинали готовиться к торжествам с самого утра. Иногда, всего на один день, они нанимали десятки дополнительных слуг и мастеров самого разного профиля. Одни делали немыслимые прически, другие раскрашивали дамам крылья изысканными косметическими узорами, третьи продумывали, как лучше сочетать костюмы и украшения.

Мужчины проводили время более праздно, предвкушая яркие вечерние развлечения.

Но то, ради чего действительно созывался Бал, начиналось задолго до сбора всех гостей. Прибывшие представители всех Восьми Великих Домов, завершив достаточно скромный обед, оставляющий место для сытного ужина, общей процессией миновали главный бальный зал замка и устроились за столом зала для совещаний.

Первым выступил советник Алан ди Ардер. Он почти дословно передал показания капитана Эльвина ди Гран, опустив лишь эмоциональные замечания и подробности, не относящиеся к делу.

— Вы хотите сказать, что Империя обладает некой, совершенно новой магической технологией? — спросил временный глава Совета, Ирвин ди Дусер.

— Иначе интерпретировать показания капитана ди Гран невозможно.

— А его показания вообще вызывают доверие? — не без иронии поинтересовался советник Рино ди Близар, представляющий дом Близар.

— Есть факты, — кивнул ди Ардер. — Патрульная эскадра погибла, единственный уцелевший корабль, на котором Эльвин ди Гран и занимал должность капитана, прибило к аллоду астральным течением. И он имеет необычные повреждения. Почему мы и призывали провести Бал на нашем аллоде. Чтобы все могли осмотреть корабль.

— Да, это не будет лишним, — согласился ди Дусер. — А что необычного в повреждениях?

— Повреждения, нанесенные боевыми заклинаниями, не содержат следов сигнатуры мага, — спокойно ответил Алан ди Ардер.

Советники зашумели. Кто-то высказывался, что такого не может быть, кто-то сомневался в компетенции магов, осмотревших корабль.

Алан ди Ардер поднял руку, призывая к тишине.

— Пожалуйста, не спешите с выводами. Вам всем будет предоставлена возможность осмотреть корабль. Но, уверяю вас, следов сигнатуры конкретного мага вы не найдете. И это подтверждает слова другого очевидца. К сожалению, он не выжил в схватке. Речь идет о маге, который передал информацию непосредственно с хадаганского крейсера во время абордажной схватки на его борту.

Советники притихли, с любопытством ожидая подробностей.

— Находясь на орудийной палубе, он не обнаружил там хадаганских магов, — весомо произнес Алан. — Вместо магов там были маготехнические устройства. Орудия, стреляющее заранее сформированными заклинаниями.

— Но для этого все равно нужна энергия! — возразил ди Близар.

— В том и дело. — Алан кивнул. — Сам Эльвин ди Гран сообщает о наличии у хадаганского крейсера странных парусов, похожих на крылья. По характерному свечению он сразу сделал вывод о протекающих в них магических процессах. При этом и маг предположил, что паруса собирают ману непосредственно из астрала, после чего направляют ее внутрь корабля, где она используется для движения и работы магических пушек.

— Пока это просто слова! — покачал головой ди Близар.

— Не совсем, — улыбнувшись, ответил ди Ардер. — Если учесть отсутствие сигнатур, то это многое ставит на свои места.

— В любом случае, почему не принять это, как рабочую версию? — поинтересовался ди Дусер. — Лучше ведь перестраховаться, посчитав противника сильнее, чем он есть…

— Потому что это чушь! — поддержал ди Близара советник Гарвар ди Дазире. — Еще не хватало поднимать панику из-за показаний контуженого капитана. Не забывайте, Лига намного раньше Империи построила астральные корабли, у нас больше опыта астральных путешествий, у нас лучшие маги. Хадаганцы не могут нас в этом превзойти. Не могут!

— Вы забываете о Восставших, — негромко произнес Алан ди Ардер.

И тут же все, сидящие за столом, притихли. В пылу спора советники, действительно, сбросили со счетов тот факт, что к империи присоединился народ Восставших, о которых мало что было известно, но который находился на совершенно ином уровне магической науки, или же использовал совершенно иной подход к магическим силам и энергиям.

— Теперь вы понимаете, почему я допускаю такую возможность и склонен верить всему, содержащемуся в докладе капитана Эльвина ди Гран? — спросил ди Ардер с едва заметным нажимом.

Несколько секунд в зале заседаний висела пауза. Затем советник ди Близар осторожно спросил:

— Надеюсь, вы тут приняли меры о нераспространении данной информации?

— Да. — Алан ди Ардер кивнул, довольный произведенным эффектом. — У капитана ди Гран хватило сообразительности ничего из озвученного не упомянуть в официальном рапорте коменданту. Данной информацией владеют только присутствующие в этом зале.

— А завтра кто ею будет владеть? — с усмешкой поинтересовался Гарвар ди Дазире. — Канийцы? Гибберлинги?

Он едва заметно скривил губы, произнося названия чужих рас.

— Это было бы вполне логичным… — Советник ди Дусер пожал плечами. — Обязательства перед Лигой обязывают нас делиться всеми добытыми сведениями.

— А вас лично не раздражает, что те же гибберлинги, среди которых нет ни единого Великого Мага, ходят, задрав нос? Только от того, что они, случайно, да-да, случайно, придумали астральные корабли?

— Они сразу поделились своим секретом с нами, — напомнил Алан ди Ардер.

— Но это не означает, что мы должны с ними делиться всеми секретами, — пробурчал ди Дазире.

— Ваша позиция мне кажется не совсем оправданной, — честно ответил ди Дусер.

— И мне тоже, — поддержал его ди Ардер.

— Хорошо, — согласился ди Дазире. — Я, действительно, погорячился. Точнее не совсем верно сформулировал свою мысль. Я имел в виду, что даже мы, члены Совета, посчитали данные доклада спорными. А ведь мы, эльфы, доверяем друг другу. Если же мы представим такие неполные данные Лиге, то можем оказаться посмешищем в их глазах. Эльфы — предмет для насмешек. Вам это понравится?

За столом снова зашумели. Даже на лице Алана ди Ардер стала заметна тень сомнения.

— Пожалуй, вы правы… — согласился он. — В этом есть здравое зерно. Что думают остальные?

Советники кивнули, один за другим, по мере того, как Алан ди Ардер обвел их взглядом.

— И какие будут предложения в связи с этим?

— Нам необходимо получить более полные данные о новых возможностях Империи, если таковые имеют место, — произнес ди Дазире. — Самостоятельно. Силами нашей разведки.

— Это, при всем уважении, граничит с бредом! — Советник ди Дусер развел руками. — Ну каким образом, без помощи канийцев, мы можем использовать свою разведку в стане хадаганцев? Мы… Мы слишком прекрасны для этого! У нас есть крылья, и никто из эльфов не способен незаметно действовать в стане врага. Вот канийцы могли бы. Они тоже люди, как и хадаганцы…

— Канийцев использовать не получится, — отрезал ди Дазире, оборвав советника на полуслове. — Как мы им объясним? Что у нас есть подозрения, мол, наши маги, извините, бездари, а хадаганцы гении, смогли придумать нечто из ряда вон выходящее…

— Лучше без лишних эмоций, — посоветовал Алан ди Ардер. — Надо просто подумать, всем вместе, без взаимных насмешек и обвинений. Всегда можно найти решение. И, в любом случае, надо согласовать мнения Совета, какой награды достоин капитан Эльвин ди Гран.

Не теряя времени даром, советники принялись выдвигать предложения и взвешивать их шансы. Время шло, но всё упиралось в уже озвученную проблему — эльфы слишком заметны, чтобы вести разведку на аллодах Империи.

День клонился к вечеру, в большом бальном зале уже собирались гости, усаживаясь за столами с изысканной едой и напитками. Обнаженные эльфийские девы летали под потолком, готовясь к Крылатому Балету, которым, по традиции, начинались мероприятия Бала. Но советникам все не удавалось разработать жизнеспособную концепцию, как выведать секрет хадаганцев в обход союзников.

Внезапно советник Гарвар ди Дазире поднял руку, призывая остальных к молчанию.

— Кажется, есть один выход, решающий все проблемы! — сообщил он. — Конечно, это требует обсуждения.

— Думаю, мы, ради такого, можем пожертвовать удовольствиями Бала и продолжить работу, — кивнул Алан ди Ардер. — Слушаем вас, советник.

Гарвар ди Дазире принялся излагать свои мысли, и уже с первых слов все за столом поняли, что это действительно выход. Причем, скорее всего, беспроигрышный. Великий Бал набирал обороты, а в небольшом зале заседаний, среди советников, началась Большая Игра, сплетенная из интриг. Большинство эльфов предпочли бы ее любым плотским развлечениям. Впрочем, они умели и сочетать.

Собственно, идея Большой Игры настолько интегрировалась в эльфийское мировоззрение, что стала одним из любимых развлечений не только высших эшелонов власти, но и простых эльфийцев. Большая Игра в быту становилась способом доминирования в семье и среди друзей, на службе она становилась инструментом карьерного роста, а среди мужей государственных орудием социального управления. Так или иначе, для всех народов понятия «эльфы» и «интриги» казались неразделимыми.

Поэтому на Великом Балу Большая Игра набирала обороты не только в зале заседаний, но и за столом. Эльфы, делая вид, что просто болтают, распускали выгодные им сплетни, выведывали чужие секреты и думали, как использовать их в собственных целях.

Для капитана Эльвина ди Гран приглашение на Бал не показалось чем-то из ряда вон выходящим. Он в полной мере осознавал свою заслугу перед Лигой и понимал, что будет удостоен ряда наград и почестей. Причем приглашение, само по себе, он воспринимал лишь как шаг к тому, что за этим последует. Где, как не на Великом Балу, награждать офицера просто за ратный подвиг, а за действия, способные повысить безопасность всей Лиги? Поэтому, покинув покои госпиталя и чувствуя себя в полном здравии, Эльвин воспользовался приглашением и прибыл на Бал.

Это был первый Великий Бал, на котором ему довелось присутствовать, поэтому Эльвин ди Гран не отказывал себе в удовольствии насладиться всеми его прелестями: и вкусной едой, и пьянящими напитками, и необыкновенным зрелищем Крылатого Балета, когда обнаженные эльфийки, невысоко пархая на крыльях, выделывали изящные и возбуждающие танцевальные па.

Казалось, что потихоньку, почти незаметно, по мере того, как напитков в бокалах становилось меньше, больше становилась температура в зале. У дам чаще краснели щеки, кавалеры вольготно расстегивали воротники, официанты все чаще смахивали пот, спеша подносить новые порции напитков.

Когда закончился Крылатый Балет, обнаженные танцовщицы опустились вниз на уставших крыльях и начали предлагать одиноким гостям скрасить вечер. Эльвин отказываться не стал. В постоянных походах он уже начал забывать запах женщины, и сейчас он будоражил его, заставляя нервы трепетать, как корабельные снасти под порывами астрального ветра.

Расстегнув воротник парадного мундира, Эльвин усадил красавицу на колени и угостил из своего бокала. Та лишь немного глотнула, после чего коснулась губами, еще хранящими вкус вина, губ Эльвина.

Пары вокруг вели себя все более откровенно, накал страстей нарастал. Руки сплетались, крылья трепетали, и бал все больше превращался в оргию.

Но внезапно волна тишины пробежала по залу, как пробегает волна ветра по метелкам травы на краю аллода. Эльвин оторвал губы от губ красавицы, открыл глаза и с удивлением увидел отряд из пяти легковооруженных эльфов с офицером во главе. Все взгляды были прикованы к ним, а бойцы, сохраняя на лицах бесстрастное выражение, направились прямиком к тому месту, где сидел, с женщиной на коленях, Эльвин ди Гран.

— У меня ордер на ваш арест, — сообщил Эльвину офицер гвардейцев, предъявив грамоту с сияющей печатью Великого Мага.

— Можно узнать, на каком основании? — Эльвин отстранил от себя крылатую красавицу и поднялся на ноги.

— Не имею чести знать, — ответил офицер. — Я обязан лишь забрать вашу шпагу и передать в распоряжение городской стражи с надлежащими указаниями.

Эльвин понял, что узнать ничего не получится. Странные почести ему уготовили! Но выражать недовольство, да еще и прилюдно, не имело смысла. Это могло лишь повредить.

Отстегнув от пояса шпагу и передав ее офицеру, Эльвин, плотно сложив крылья, скрестил на груди руки и направился к выходу в сопровождении гвардейцев. Его молча провожали взглядами, но как только двери зала закрылись за невеселой процессией, Бал снова разгорелся с новой силой. Напитки полились рекой, губы слились в поцелуях, а одежда, на ком она еще оставалась, полетела прочь.

В центре города было почти пусто, да оно и не удивительно, ведь большинство знатных семей веселились на Балу. Эльвина, под охраной гвардейцев, провели до главного управления Городской Стражи. Ее комендантом был эльф, но функции стражников, ввиду более подходящего телосложения, выполняли люди-канийцы под руководством своих лейтенантов. Они молча забрали пленника, капитан принял у гвардейского офицера ордер. Дальнейшего Эльвин видеть уже не мог, так как двое дюжих стражников сопроводили его вниз по лестнице, потом по мрачному сводчатому коридору, освещенному всего несколькими лампами, питающимися от магии Огня. Один каниец вышагивал спереди, закрывая почти весь обзор широкой спиной, другой шумно дышал сзади, распространяя в воздухе ароматы дешевой таверны. В стенах виднелись массивные двери.

Шедший впереди стражник остановился, приложил магическую печать к одному из замков, потянул дверь. Та почти беззвучно отворилась наружу. Эльвин понял, что это предназначенная ему камера, и покорно шагнул через порог. Дверь, так же, без скрипа, закрылась у него за спиной.

Обстановка камеры была полностью лишена излишеств, но не унижала эльфийского достоинства. Не нары, а кровать, не привинченный к полу стул, а удобное кресло, придвинутое к столу. Эльфы высокомерно относились к другим народам, но себя уважали настолько, что это уважение распространялось на всех соплеменников, хотя бы в какой-то степени.

Усмехнувшись, Эльвин расправил крылья и уселся в кресло. Арест настолько его шокировал, что разум, на какое-то время, впал в ступор, ничего не анализировал, а лишь фиксировал события. Но теперь желание хоть как-то объяснить произошедшее самому себе сделалось очень острым.

Но ни одна из версий, чем мог быть вызван арест, не приходила в голову. Мешала абсурдность случившегося, отсутствие всякой логики в поведении Совета. За совершение подвига принято награждать, а не наказывать.

Первая версия так и сформировалась — из-за несовпадения собственной логики Эльвина с логикой Совета, выраженной в столь неожиданном действии. Что если подвигом свои действия считал только сам Эльвин? Могло такое быть?

Принципиально — да. Если советники не поверили ни единому слову капитана патрульной эскадры. Привыкшие плести интриги, они могли заподозрить в интригах и Эльвина, со всеми вытекающими последствиями. Впрочем, обижаться не на что. Никаких доказательств, кроме подбитого флагмана, Эльвин ди Гран представить не мог. А значит, вполне возможен совсем другой ход событий, чем заявленный им. Допустим, молодой капитан, по неопытности, погубил патрульную эскадру в столкновении с самой обычной эскадрой Империи, и, чтобы не понести заслуженного наказания, выдумал историю с несуществующим крейсером нового типа.

Но такой вариант, при чуть более подробном осмыслении, показался Эльвину чересчур плоским, лишенным ряда доказуемых моментов. Пробоины на корабле были сделаны новыми хадаганскими пушками, стреляющими заклинаниями, а значит, на них нет следов личной сигнатуры конкретного мага. Это легко проверить и легко доказать, что сразу доказывает наличие у Империи неизвестного ранее оружия, черпающего магическую энергию прямо из астрала, без посредства магов.

Значит, не поверить его словам не могли. Эльфийские маги наверняка корабль уже по досочкам разобрали. Что же тогда?

И тут в голове Эльвина ди Гран возник сначала лишь намек на версию, затем этот намек окреп, сформировался в идею, и вскоре от него уже было не отмахнуться.

А что если Совет решил временно не предавать всеобщей огласке происшествие с патрульной эскадрой? Скрыть его от всех союзников, и от канийцев, и от гибберлингов? Учитывая склонность эльфов к интригам, такой вариант можно было рассматривать вполне серьезно. В него вписывался ряд странностей.

И уж точно этим можно было объяснить неожиданное пленение Эльвина, ведь он тогда становится единственным свидетелем, способным выдать тайну Совету Лиги.

Правда, оставался и ряд вопросов, на которые сам капитан ответа не находил.

Первый и главный — зачем эльфам вообще скрывать столь важную информацию от союзников? Одной природной склонности к интригам, на взгляд Эльвина, для этого недостаточно. Наверняка причина была весомее. И второй — почему с Эльвином не попытались просто договориться? К примеру, взять с него клятву о неразглашении тайны.

Впрочем, ответ на второй вопрос можно было дать на основании логики. Договориться можно только в том случае, когда стоит задача предотвратить случайную утечку информации, по рассеянности, глупости, из желания заработать. Но если кто-то попытается выведать секрет силой, тут уже договора действовать перестают, а вступают в игру совершенно иные факторы, такие как пытки, а то и допрос с применением магии, на котором обычному эльфу вряд ли удастся хоть что-то скрыть.

Соответственно и методы сохранения тайны должны быть уровнем выше. И самый действенный из них — физическое устранение свидетеля. К счастью, эльфы, склонные к красоте поступков, вряд ли пойдут на столь грубый шаг, как убийство представителя своей расы. Это куда больше присуще людям, то и дело воюющим между собой, чем кому-то еще. А вот пленение… Да, такое возможно.

И все же казалось странным, что члены Совета Восьми Домов намерены что-то скрыть от союзников по Лиге. По большому счету, информация, добытая Эльвином, могла помочь разработать систему мер, призванную вернуть баланс сил между Империей и Лигой. При всем могуществе эльфов, заняться этим следовало всем вместе.

Но могли быть причины, о которых Эльвин просто не знал. Дураку понятно, что не случайно местом проведения очередного Великого Бала назначили аллод Ди-Ардер. Наверняка в замке сейчас идет оживленное обсуждение случившегося между советникми, и, возможно, уже есть сведения от магов, исследовавших повреждения на флагманском корабле. Такие проблемы не решаются за один день, но ведь недаром эльфы на весь мир прослыли лучшими магами! Возможно, секрет Империи уже понятен, и осталось воплотить его в жизнь, создать корабли, не уступающие напавшему на эскадру хадаганскому крейсеру.

В этом случае Большая Игра, затеянная Советом Восьми Домов, вполне могла быть оправданной. И куда более полезной для Лиги, чем простая передача сведений о наличии у Империи нового оружия. Сведения, сами по себе, могли вызвать скорее панику. А вот передача в руки союзников готового прототипа — дело совсем другое.

Если дело обстояло именно так, а логика говорила за это, то Эльвин ди Гран готов был принести себя в жертву, как разменную фигуру в большой игре. Не очень приятно чувствовать себя разменной фигурой… Но благополучие Лиги в целом, и эльфийского народа в частности, казалось Эльвину более важным. К тому же, заключение долго не продлится. Лишь до создания прототипа и передачи его союзникам.

Придя к такому умозаключению, плененный капитан ощутил себя значительно лучше и воспрянул духом. Никто не будет гноить его в тюрьме дольше, чем это потребуется. Как только создадут прототип, информация, добытая Эльвином, утратит всякую ценность, а потому и держать капитана в заключении не останется необходимости.

Эльвин поудобнее расправил крылья и, не раздеваясь, улегся на кровать.

«Разменная фигура, — подумал он. — Любая фигура важна, если ее ход приводит к победе».

Глава 3

В зал трибунала Эльвина ди Гран сопроводили двое стражников-канийцев. Эльвин еще вчера все для себя решил. Что бы ему ни вменяли — соглашаться. Нет смысла чинить помехи Большой Игре, затеянной членами Совета.

Но, вопреки ожиданиям Эльвина, в зале, кроме трех судей, оказался секретарь, прокурор и даже адвокат. Это насторожило. Зачем городить огород для явно формального заседания, призванного без затей заточить капитана эскадры в Офицерскую Башню?

В голове Эльвина мелькнула предательская мысль: а что если он ошибся? Что если нет никакой продуманной интриги, что если Совет уже передал союзникам сведения о новом оружии хадаганцев? Что если никто и не пытался использовать Эльвина, как разменную фигуру в Большой Игре? Что если Совет, посовещавшись, усмотрел в действиях капитана эскадры признаки преступления, и теперь, по всем правилам, решено наказать нерадивого офицера?

Эльвину сделалось нехорошо. Недоброе предчувствие крепло, несмотря на то что никаких промашек вспомнить не получалось. Но это на его взгляд.

Выхода не было. Все станет ясно по ходу судебного заседания. Но спокойствие все же покинуло Эльвина ди Гран, и он не мог скрыть внешние признаки волнения.

Подсудимого усадили на тяжелую неудобную скамью за барьером, а стражники встали по обеим ее сторонам. Судьи продолжали совещаться, но ни одно слово различить не получалось. Наконец, председатель суда поднял руку, призывая всех к вниманию.

— Сегодня мы слушаем дело капитана Эльвина, эльфа Дома Ди-Гран, подозреваемого в трусости, предательстве и дезертирстве, — спокойно произнес он.

Эльвина словно вражеским заклинанием поразило, едва искры из глаз не посыпались. Чего угодно он ожидал, только не такого набора обвинений.

— Подсудимый, вы признаете за собой вину в указанных преступлениях?

— Нет, ваша честь! — с трудом выдавил из себя Эльвин.

— Хорошо. Тогда даю слово обвинителю.

— Ваша честь, — встав со своего места, произнес прокурор. — Мне сложно понять, почему обвиняемый не признает совей вины, так как дело построено исключительно на его собственном докладе члену Совета Алану ди Ардер. Никакими другими данными, кроме рапорта Эльвина ди Гран, сторона обвинения не располагает. К сожалению, советник ди Ардер запротоколировал доклад обвиняемого лишь через несколько часов после беседы, поэтому мы не можем считать его полным. В связи с этим я предложу подозреваемому самостоятельно оценить, не внесены ли в его слова какие-то искажения. Вы готовы?

— Да, — ответил Эльвин.

Он не видел за собой ни малейшей вины, и скрывать ему было нечего.

— Подсудимый, вы командовали патрульной эскадрой в день нападения на нее кораблей Империи?

— И да, и нет. Я командовал, это правда. Но на нас не нападали корабли Империи. Нас атаковал всего один крейсер.

— Понятно, спасибо. — Прокурор кивнул. — Ваша честь, я хочу получить подтверждение о том, что все ответы подсудимого, включая этот, будут занесены в протокол. А данные протокола прошу приравнивать к уликам, за неимением других доказательств.

— Это справедливо, — согласился судья.

— Показания занесены в протокол! — сообщил секретарь.

Прокурор кивнул, снова глянул на Эльвина и задал следующий вопрос:

— Итак, подсудимый, вас атаковал один хадаганский крейсер. А сколько кораблей входило в вашу эскадру?

— Четыре, включая флагман, — ответил Эльвин.

— Хорошо. Какие действия вы предприняли?

— Я дал команду замыкающим кораблям сменить галс, разделив тем самым строй. Благодаря этому нам удалось уйти от первой атаки противника. После этого один из замыкающих кораблей ринулся на абордаж, второй сменил курс так, чтобы прикрыть два оставшихся корабля от потока заклинаний с крейсера. Вскоре несколько заклинаний уничтожили ведомый корабль и нанесли серьезные повреждения флагману. Мне пришлось самому встать за штурвал и увести корабль в зону нисходящего астрального течения. Мне это удалось. По выходу из водоворота корабль потерял ход, и его прибило к аллоду. Это все.

— Спасибо. — Прокурор почтительно кивнул.

— У защиты будут вопросы? — спросил председатель суда.

— У защиты будет заявление. — Адвокат поднялся с места. — Я считаю, что подсудимый покинул бой не из трусости, а в попытке спасти экипаж хотя бы флагманского корабля.

Слово «трусость» резануло, как абордажный палаш. Эльвин ушам своим не мог поверить. Из слов прокурора получалось, что капитан эскадры не просто не проявил никакого геройства, а является банальным дезертиром. А уж выступление адвоката даже мысленно комментировать не хотелось.

Худшие предчувствия начинали сбываться. Нет никакой Большой Игры, и нет никакой разменной фигуры. Ему просто не поверили! Посчитали, что он выдумал все ради спасения шкуры. Но неужели маги не нашли никаких доказательств?

— Я протестую! — подняв руку, заявил Эльвин.

— Вы скрыли какую-то информацию? — Председатель суда удивленно вздернул брови. — Не забывайте, что сторона обвинения базируется исключительно на ваших собственных показаниях!

Эльвин не знал, что ответить. Имеет ли он моральное право разглашать секретную информацию? Хотя… Почему секретную? Ведь эта информация является достоянием всей Лиги, а не только эльфов! И ее следует предать гласности.

— Я ничего не скрывал, — спокойно ответил Эльвин. — Меня никто не спрашивал, почему один хадаганский крейсер нарушил наш строй и в кратчайший срок уничтожил нашу эскадру. Но, прежде чем обвинять меня в трусости и дезертирстве, вы должны знать мой истинный мотив выхода из боя.

— Значит, из боя вы все же вышли… — со вздохом произнес председатель суда.

— Да! Но я это сделал исключительно ради того, чтобы передать Совету важнейшую информацию о новом оружии Империи!

— Что это за оружие? — не скрывая иронии, спросил прокурор.

И тут Эльвин вдруг осознал, что отвечать бесполезно. Да и нечего отвечать, по большому счету. Что он мог сказать? Дескать, хадаганский крейсер двигался против ветра? Это лишь слова. Что Империя обладает пушками, посылающими заклинания без участия магов? На то нет никаких доказательств. И выходило, что противник, при меньшей численности, на голову разбил эскадру исключительно из-за непрофессионализма капитана Эльвина ди Гран. Причем капитан, чтобы прикрыться, выдумал сногсшибательную историю…

— Я не знаю, что это за оружие, — честно признался Эльвин.

— Значит, вы признаете вину? — уточнил председатель суда.

Эльвин спокойно опустился на неудобную скамью, не проронив больше ни слова. Он рискнул и проиграл. Такое бывает. Он понял, что не Совет затеял Большую Игру. Нет. Он сам ввязался в собственные интриги, и сам же в них запутался. А за ошибки следует расплачиваться сполна.

— Защита может что-то сказать? — спросил председатель суда.

Адвокат лишь развел руками.

— Тогда признаю подсудимого виновным. И назначаю наказание в виде содержания в Офицерской Башне сроком на пять лет. По закону о преступлениях, совершенных в бою, приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Эльвин ди Гран! Из зала суда вы будете доставлены к месту заключения. Вы лишаетесь всех званий и наград, а также, после отбывания наказания, будете отчислены из числа офицеров и списаны на аллод без права восстановления.

Судебный пристав, вызванный председателем суда, приказал Эльвину подняться со скамьи, и срезал с его мундира все знаки различия небольшим серебряным ножом, видимо, специально для этого предназначенным. Когда лезвие, с едва слышным треском, распарывало нити, Эльвин не удержался и закрыл глаза, чтобы никто не увидел навернувшихся на глаза слез. Казалось, что это не нити рассекает клинок ножа, а напряженные до предела нервы.

Когда процедура лишения регалий была закончена, Эльвин едва держался на ногах от нервного истощения. Охранники надели на запястья Эльвина кандалы. Магические печати на них мерцали голубым сиянием, напоминая заключенному о бесполезности попыток побега. Такие кандалы заговаривались магом на строго заданный срок, после которого начинали медленно сжиматься, давя на кости, а потом и ломая их, если беглец, по каким-то причинам, сам не сдастся властям.

Когда Эльвина выводили из зала суда, тот еле переставлял ноги. Они сделались словно ватными, от осознания тяжести оглашенного приговора. Пять лет! Это не укладывалось в голове. И ладно бы еще заключение… Но такой позор, как лишение всех регалий, пережить было сложно. Хорошо еще хоть в Офицерскую Башню, а не в тюрьму для уголовных преступников.

На некоторое время бывшего капитана заперли в тесной камере в подвале судебного здания, где заключенные ожидали оформления всех формальностей и прибытия транспорта. Время шло, и Эльвина все больше беспокоили кандалы, ему постоянно казалось, что они уже начали сжиматься. Так и хотелось закричать, попросить помощи, но честь офицера, которую судья отнял своим вердиктом, не давала этого сделать. Оставалось лишь убеждать себя, что времени прошло мало, и заклинание не могло начать действовать.

Наконец, охранники-канийцы вывели Эльвина из тесной клетушки и проконвоировали через закрытый двор. Двое эльфов-гвардейцев распахнули люк серого бронированного экипажа Городской Стражи, висящего в ладони над мостовой под властью магии Воздуха. Рядом с экипажем стоял маг, так же облаченный в мундир Городской Стражи.

Внутри оказался отсек для арестантов, а за ним, отделенный решеткой, отсек для охранников. Его уже заняли двое каинийцев с легкими копьями, усиленными светящимися письменами боевых заклинаний. Такое оружие можно, при необходимости, и между прутьев решетки просунуть, для усмирения конвоируемого. К тому же у них был свой люк, через который они могли покинуть экипаж, не открывая отсек с арестантом.

За Эльвином закрыли люк, после чего маг опечатал его заклинанием и занял место за решеткой вместе с охранниками. Видно было, что эльфу не очень нравится делить скамью отсека с канийцами. Но в Городской Страже с этим неизбежно приходилось мириться.

Эльвин поспешил занять место на неудобном сиденье, протянувшемся вдоль борта до самой решетки. Летающий экипаж качнулся и начал набирать высоту.

Почему-то вспомнился самый первый выход в астрал, когда молодой кадет Эльвин ди Гран и не думал, что менее чем через десять лет ему поручат командовать кораблем. Поначалу трудно было привыкнуть к отсутствию твердой земли под ногами, к тому, что палуба все время немного покачивается вместе с кораблем, влекомым астральными течениями и ветрами. Но потом, через годы, все стало наоборот, и непривычной уже казалась твердь аллода, когда ступал на нее после долгих походов.

Вот и теперь, стоило экипажу подняться повыше, Эльвин ощутил знакомое чувство отрыва от пристани. Чувство близкой, неизбежной свободы, которое ждет вдали от аллода, в таинственном, изменчивом тумане астрала. Но ощущение было ложным. Не свобода ждала впереди, а короткое, бесславное путешествие до Офицерской Башни, где в одиночном заточении придется провести пять лет. Половины всего срока службы.

Окон в арестантском отсеке не было никаких, поэтому взгляду Эльвина доступны были лишь хмурые канийцы, маг, с едва заметным неудовольствием на лице, и крохотный кусочек неба, видимый через боковую бойницу за решеткой и спинами стражников. В Башне, скорее всего, тоже не будет видно ничего, кроме неба. Вряд ли там предусмотрен балкон с балясинами.

Понимание того, что пять лет придется провести в заключении, навалилось с новой силой. Эльвин даже глаза закрыл, настолько острым был приступ отчаяния. И за что? За то, что хотел спасти Лигу от неожиданной атаки Империи.

Внезапно волна отчаяния сменилась в душе Эльвина волной горькой иронии. А ведь не факт, совсем не факт, что получится отсидеть весь срок! Раз Совет проигнорировал донесение капитана патрульной эскадры и упек его в тюрьму за «трусость и дезертирство», значит, у Империи есть все шансы попросту смять Лигу новым оружием. Наверняка нападение на эскадру являлось чем-то вроде испытания новой силы. И это испытание прошло для хадаганцев с оглушительным успехом. Теперь они будут строить множество таких крейсеров, причем в обстановке полной секретности, так как единственный выживший свидетель сидит в тюрьме. И они нападут. Совершенно точно. Вне всяких сомнений. Вопрос лишь один: когда? И чем это кончится для аллода Ди-Ардер.

Мысль о заключении на пять лет приводила в отчаяние, но Эльвин отдавал себе отчет, что предпочел бы отсидеть его полностью, а не выйти из разрушенной хадаганцами тюрьмы.

Внезапно пол под ногами качнулся, а через миг экипаж заложил столь суровый крен на правый борт, что Эльвин, не успев схватиться за решетку скованными руками, на полном ходу шарахнулся головой в бронированную переборку отсека. Не успев даже толком осознать, что случилось, бывший капитан потерял сознание.

Очнулся он от того же неприятного ощущения, какое каждый моряк испытывает, вернувшись на берег. Пол под ногами хотя и располагался под приличным углом к направлению силы тяжести, но держался незыблемо, как сама земля. Значит, экипаж приземлился. Но почему? Что произошло в воздухе?

Глаза залило кровью из рассеченного лба. Она еще не запеклась, значит, времени от удара прошло не много. По отсеку начал распространяться запах гари и разогретого металла. Пришлось наспех протереть веки скованными руками, открыть глаза и оглядеться.

Взгляду Эльвина открылась пугающая картина. Пол был густо залит канийской кровью, она стекала вдоль борта и уже образовала приличную лужу у люка. Оба стражника лежали спинами на решетке, одежда их промокла от крови, а чуть выше виднелось подломленное крыло эльфийского мага. Самого его разглядеть не получалось — мешали широкие тела канийцев. В борту кабины, за решеткой, зияла внушительная пробоина, какую могло оставить лишь боевое заклинание магии Огня, причем внушительной силы.

Но одним лишь пробивным заклинанием летающий экипаж не свалить. Нужно было еще несколько заклинаний, нейтрализующих магию Воздуха. То есть, кто бы ни напал на конвой, в его распоряжении были сильные маги. И точно не один.

Стоило Эльвину оценить характер повреждений и их результативность, у него тут же возникло предположение о том, кто и зачем мог напасть на тюремный конвой. Собственно, ответ на вопрос «кто» был достаточно очевидным. Кто мог в таком масштабе оперировать силами на эльфийском аллоде, если не сами эльфы? Причем, скорее всего, по указанию Совета Восьми Домов, так как без его ведома ничего тут не делалось.

А ответ на вопрос «зачем» сам собой напрашивался, уже на основе логики. Если это подстроили сами эльфы, значит, они попросту хотели убрать Эльвина, не ограничиваясь заточением в башню.

Но тут возникала масса неувязок.

Во-первых, эльфы не склонны к «некрасивым», по их мнению, методам, вроде устранения соплеменника, даже ради всеобщего блага. Вот люди да. Люди на это идут с легкостью, что канийцы, что хадаганцы. Но эльфы… Это было очень необычно.

Во-вторых, какой вообще смысл в физическом устранении Эльвина? Если ему не поверили, то зачем устранять? А если устранять, значит, ради сохранения очень уж важной тайны! И что получается? Что капитану эскадры все же поверили?

Эльвин ди Гран окончательно запутался. С одной стороны, судя по вердикту суда, бывшего капитана просто, что называется, слили. С другой просматривались признаки Большой Игры, затеянной Советом Восьми Домов. Но в этот раз настолько тонкой игры, что от Эльвина ускользала не только ее суть, но и сам факт, была она затеяна, или не была, играл в ней какую-то роль опальный капитан, или нет.

От верного ответа на эти вопросы зависело многое, в том числе и жизнь Эльвина. Нужно было срочно принять решение, из какой версии исходить, планируя дальнейшие действия.

Если это игра, то нужно сидеть тихо и ничему не мешать. Другими словами, не предпринимать вообще никаких активных действий, чтобы не навредить интригам Совета. Если же хотели убрать свидетеля, то стоило попробовать подраться за собственную жизнь. А это, наоборот, предполагало самые активные действия.

Две разных концепции, два кардинально разных подхода. Но, как это часто бывает, победил инстинкт самосохранения. Большая Игра большой игрой, Совет Советом, а погибать неизвестно за что показалось Эльвину совсем уж бездарным занятием. И он принялся лихорадочно искать пути выживания.

Главный вопрос — захотят ли напавшие на летающий экипаж вскрыть его? Или просто бросят? В первом случае еще были шансы на спасение, но во втором уже никаких. Потому что если пленника оставят в запертом отсеке, через некоторое время кандалы на руках начнут сжиматься и неизбежно отрубят запястья полностью. А дальше — потеря крови из лопнувших вен, и скорая смерть.

Думать о столь ужасном и болезненном конце не хотелось совершенно, но, помимо воли, эти мысли лезли в голову, как разъяренные астральные монстры лезут в пробоины терпящего бедствие корабля. Это подавляло волю настолько, что хотелось выть, а не переходить к активным действиям.

С огромным трудом Эльвину удалось взять себя в руки. Дыхание было частым, сухим, в голове шумело. Но, несмотря на это, бывший капитан поднялся на ноги и осмотрел окровавленные тела стражников. У них были копья. И по габаритам оружие способно было пролезть между прутьями решетки.

Одно копье безнадежно застряло древком между телами, но второе валялось в углу отсека, почти у самой решетки. Эльвин попытался просунуть одну из скованных рук в ячейку решетки, но кандалы мешали неимоверно, не позволяя пальцам коснуться оружия.

Взвыв от бессилия, Эльвин сел на пол и отдышался. Так и хотелось пнуть ногой по броне, но толку от этого не было никакого. Но отчаяние не на всех действует одинаково. Кого-то подавляет, кого-то, наоборот, стимулирует. Эльвин, определенно, относился ко вторым.

Ум постепенно прояснился, и эта ясность чуть раздвинула черные шторы безысходности, показав путь к спасению. Эльвин вспомнил о поясе, на котором висела отданная гвардейцам шпага. Расстегнув пряжку он, просунул ее между прутьями и, с нескольких попыток, подцепил древко и вывел копье из равновесия. Оно грохнулось на решетку, после чего, не без труда, удалось его вытащить.

Копье было штатным оружием для Городской Стражи, его создали легким, и оно имело превосходный баланс. Его чуть светящийся наконечник, узкий и тонкий, выращенный из магического кристалла, нес в себе запас энергии, достаточный для однократного пробивания почти любой брони. Но, при более экономном расходе, им можно было долго вести рукопашный бой с противниками в тяжелой защите.

Первой мыслью как раз и было — пробить броню. Но это от отчаяния, с которым необходимо бороться. Небольшое отверстие в переборке не решит никаких проблем, но полностью израсходует запас магической энергии, чего допускать не следовало. Удар в замок люка тоже не способен был изменить ситуацию, так как на него точно наложено заклинание сильного мага, и запросто створку не открыть.

И тут случилось то, чего Эльвин боялся больше всего и о чем не хотел даже думать — потихоньку, едва заметно, начали сжиматься кандалы на запястьях. Сердце тут же перешло на бешенный ритм, и от ужаса потемнело перед глазами. Эльвин попытался обуздать овладевшее им состояние, но справиться с ним не вышло. Со всей отчетливостью бывший капитан понял, что никто не откроет отсек, и что менее чем через час вся его кровь вытечет из разорванных вен.

Все тело дрожало крупной дрожью, костяшки пальцев, сжимавших копье, побелели. Но, вместе с ужасом, пришла и спасительная мысль. Когда кандалы сожмутся так, что терпеть боль будет уже немыслимо, можно броситься на копье и прекратить бессмысленные мучения.

И вдруг, в пробоине, оставленной боевым заклинанием, мелькнула тень. Эльвин напрягся. Ужас, как это бывало перед абордажной схваткой, начал быстро переплавляться в боевой кураж. Сработала память тела — руки привычно крутанули оружие, и наконечник копья оказался направленным на закрытый проем люка. Снаружи, из-за переборки, раздалось приглушенное заклинание — кто-то пытался отворить створку. И это ему удалось. В щель приоткрытого люка проскользнуло сначала яркое лезвие дневного света, а через миг он хлынул так, что пришлось зажмуриться, давая глазам привыкнуть к изменению освещения.

Но медлить было нельзя. И нельзя погрязнуть в размышлениях, пытаясь понять, кто отпирал створку, зачем ему это понадобилось. Исходить приходилось из худшего варианта. А он был прост — сбив летающий экипаж, кто-то пришел добить пленника. Все. Этого было достаточно.

Конец ознакомительного фрагмента