Пересмешник - Глава 10

Глава 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26

Глава 10
Данте

– «Лугг и Хаувер» производит хорошие модели, но не уверен, что имеет смысл использовать их в предстоящей дуэли. Точность на большом расстоянии тебе не понадобится. Здесь лучше хорошая убойная сила. Возможно, подойдет что-то из короткостволов. Но точно не «И-грех». Кохетты не умеют делать нормальные пистолеты. Та дрянь, что они продают малозанцам, опасна для самих владельцев, а не для их противников. Возможно, тебе стоит остановить свой выбор на «Нарэхе» и…

– Талер, заткнись пожалуйста! – попросил я его. – У меня от тебя сейчас голова взорвется. Ты совсем помешался на оружии.

Он нервно облизал губы и осторожно сказал:

– Я понимаю, что тебе тяжело, но хочу всего лишь помочь.

– Мне не тяжело. Мне невыносимо. Ты уже больше часа без остановки перечисляешь модели и особенности каждого из существующих в мире пистолетов. Умоляю тебя – оставь это. Я целиком и полностью доверюсь твоему выбору в этом вопросе, мой друг. Для этого совершенно не обязательно рассказывать мне родословную каждого оружейника.

На самом деле, настроение мое нельзя было назвать отличным. Как это говорится в Рапгаре – Талер подстрелил парочку подкинутых ему ворон. Разумеется, я не рассчитывал, что капитан Витнерс откажется от дуэли, и нисколько не боялся того, что должно было произойти. Истинному чэру не стоит бояться таких мелочей, как выяснение вопросов чести. Но я хотя бы рассчитывал на то, что вокруг нас не соберется толпа из богатых зевак. А именно это и случится по тому соглашению, что заключил старина Талер.

Дуэль назначена на завтра, сразу после боев на Арене, и будет проходить в Доме Чести, а худшего места просто не найти. Все, что творится внутри, станет достоянием всех любопытных Рапгара. Витнерс решил устроить показательный спектакль, и наивный Талер, в отличие от меня, счел эту идею превосходной.

– Думаю, это неплохая идея – свидетели. Никто не посмеет тебя потом обвинить, что ты ведешь нечестную игру.

– Я не рад, что с помощью магии картинку происходящего увидят все желающие!

– В этом есть свои плюсы. Когда ты победишь…

– То есть ты уже априори считаешь меня победителем? – удивился я.

– Ну… – он помялся. – Я на это надеюсь.

– Осторожнее с надеждами, они приводят к разочарованиям, – сказал я, наматывая себе на ладонь желтый платок Эрин.

Я часто думал об этой девушке. Не знаю, насколько был прав Владимир эр’Дви насчет нее и Колпаков, но мне вся эта история казалась полным бредом. Что-то здесь не сходилось. Я нюхом чуял какую-то фальшь.

– Меня несколько беспокоят твои навыки, Пересмешник. Когда ты последний раз практиковался в стрельбе?

– Вчера, – тут же, не думая, ответил я ему, и глазом не моргнув.

Скажи я что-нибудь иное, и он точно испереживается за мою дальнейшую судьбу.

– Ладно врать-то, – проворчал Талер и с тоской посмотрел на опустевшую тарелку, где совсем недавно лежала целая гора еды. – Слушай, можно еще кофе и сэндвич?

Несмотря на свою худобу, мой приятель лопает так, словно у него вместо желудка бездонная дыра.

– Конечно, – сказал я и позвал Шафью.

Она пришла, как всегда, босиком, облаченная в ярко-желтое сари, с серебряными браслетами на запястьях и щиколотках, пахнущая ароматическими маслами своей далекой страны. Талер тут же плотоядно на нее уставился.

– Попроси, пожалуйста, Полли накормить страждущего.

– Конечно, саил, – она стрельнула на Талера темными, густо подведенными сурьмой глазами и вышла.

– Как ты думаешь, полковник все-таки был прав?

– У тебя просто мания какая-то, – усмехнулся я. – Будь она ревари, мне пришлось бы повысить ей жалованье. Я в жизни не видел, чтобы она держала в руке нож.

Он разочарованно вздохнул и потер виски. Иногда мне кажется, что Талер вовсе не спит. Вот и сегодня он пришел в гости ни свет ни заря, подняв меня с постели. Кстати говоря – это еще одна причина, почему мое настроение нельзя назвать превосходным. Погода была не ах, и я собирался хорошенько выспаться.

– Я навел справки, капитан семь раз входил туда, один раз вернулся ни с чем, пять раз дело закончилось трупами, один раз – его ранением. Так что, в отличие от тебя, Витнерс будет там чувствовать себя, как дьюгонь в озере.

– Прекрасно понимаю.

– Два пистолета у каждого. По шесть зарядов в барабане и еще шесть патронов дополнительно. Пули на твой выбор. Никаких Обликов, никаких Атрибутов, никакой магии.

Вернулась Шафья с подносом, на котором стояла тарелка с яичницей, приготовленной с зелеными мидиями и лорскими травами, тосты с джемом, сыром «Парвэ» и яйцом, и полный кофейник. Талер степенно поблагодарил и не начинал есть, пока девушка не ушла. Все это время он пожирал ее восхищенным взглядом.

Мы проговорили еще минут сорок, когда мой друг вспомнил об очередном важном деле и вскочил с места:

– Увидимся завтра. На Арене. Катарина, кстати говоря, тоже будет. Спасибо за завтрак.

– Постой, – попросил я его, сходил в кабинет и вернулся с подарком:

– Твоя новая шляпа.

– О! – обрадовался он. – В точности, как моя прошлая! Даже еще лучше! Спасибо.

Довольный и сытый, он ушел, а я посидел в задумчивости еще с минуту, затем пошел в кабинет, обсудил со Стэфаном последние новости, убрал платок Эрин в стол и решил нанести визит в берлогу к старине Данте. Мы не виделись уже две недели, и я рассчитывал, что его пытливый ум хоть сколько-то поможет мне решить загадки. Обычно беседы с ним наводят меня на новые мысли.

В Дубовом зале я встретился с Эстер. Стафия заворожено смотрела на то, как с ветвей падают листья. Она у нас еще та созерцательница. Падающие листья, пламя на кончике свечи или капли воды заставляли ее предаваться размышлениям. Я бы дорого дал за то, чтобы узнать, о чем думает и что вспоминает фамильный призрак, но тактично ни о чем не спрашивал. Вот и сейчас неслышно прошел мимо, не потревожив ее.

Бласетт восседал в холле, перед дверью, сторожа неуловимых преступников и раскладывая на шахматном столике карты.

– Смотрю, твои руки не забыли прежних навыков, – сказал я ему.

Он подскочил, поправил пенсне, стараясь скрыть смущение. Уши у него стали такими же бордовыми, как парадные мантии сынов Иенала.

– Старые привычки тяжело забыть, чэр. Порой до сих пор еще тянет сыграть. Я гораздо более слаб духом, чем вы.

Я ничего не сказал старому шулеру. Не было нужды, да он и сам все понимал. Прежние страсти требуют обуздания, и не всегда возможно набросить на них крепкий поводок.

– Когда вы вернетесь, чэр?

– Не могу сказать, Бласетт. Не раньше обеда.

Он взглянул на часы:

– Хорошо, чэр. Я передам Полли насчет обеда. Доброго дня.

– Доброго дня, Бласетт.

Он распахнул дверь, секунду ошеломленно молчал, разглядывая гербарий из осенних листьев, нескольких кусочков отбитого кирпича и лопнувшего рыбьего пузыря, а затем со страданием в голосе произнес:

– Это крысы, чэр. Несомненно, гадские крысы.

– Ты так считаешь? – я поднял бровь и перешагнул через мусор на крыльце. – Меня начинает интересовать, кому я так мелочно насолил, если он так мелочно пачкает мою окружающую действительность.

Бласетт кликнул Эстер, возмущаясь, отчего она, хранящая дом, никак не может поймать гнусного хулигана, но стафия так и не появилась. Ее работа – ловить тех, кто забрался в особняк, а не тех, кто шныряет по улице.

Выйдя из ворот, я посмотрел на пряничный домик чэры эр’Тавиа и, конечно же, обнаружил, что почтенная дама наблюдает за мной в окно. Я снял шляпу, приветствуя старую леди, и как всегда не дождался никакого ответа.

– Старая вешалка, – проворчал Стэфан. – Совсем выжила из ума. А в молодости она была писаной красавицей.

– Охотно верю, – я подождал, когда мимо проедет повозка, груженная строительным мусором.

Рабочие продолжали безжалостно разламывать старый дом в конце улицы.

Миновав несколько парков, где почти не было людей, я вышел на широкий проспект, ведущий в сторону Академии Точных Наук, и добрался до трамвайной остановки, хотя у меня была возможность несколько раз взять свободные повозки.

Стал накрапывать мелкий дождь, несколько незначительных капель упали мне на шерстяной пиджак. На остановке, под навесом, скопился целый выводок лохматых детишек ка-га. Они отчаянно пищали и играли в игру «выпихни соседа под дождик». Один из них, с тяжелым школьным ранцем за плечами, вылетел из толпы, точно пуля, плюхнулся на рельсы. Тут же вскочил и с разгона, словно снаряд, влетел в кучу товарищей. Некоторые из них, не удержавшись на ногах, с визгливым хохотом, шмякнулись на мостовую. Возня продолжилась, но дождь, так и не успев начаться, прекратился.

– Свежие ужасающие новости! Ночной Мясник снова вышел на охоту! Кошмарное предсказание таинственного пророка исполнилось! Скваген-жольцу нанесли звонкую пощечину!

– Купи газету! – попросил Стэфан.

– Зачем? Мы и так знаем, о чем там пишут, – возразил я ему, но все-таки подозвал продавца и приобрел «Время Рапгара».

– В Скваген-жольце утечка, – сказал я, изучив первую полосу, – эр’Хазеппе следует проверить своих сотрудников. Кто-то продает информацию журналистам.

– Не удалось утаить убийства? – рассмеялся Стэфан.

– Вот именно. Теперь весь город знает, что Мясник не успокоился и зарезал следователя, который вел его дело. Думаю, Гвидо ждут большие неприятности.

– О тебе что-нибудь пишут?

– Нет, – сказал я, пробежав глазами по строчкам. – Ничего. Мнения авторитетных экспертов о происходящем в городе, карикатура на жандарма под носом у которого орудует убийца, выступление пресс-секретаря криминального отдела и… пожалуй, все. Ну, разумеется, поднимается вопрос о том, что Скваген-жольц не может защитить мирных граждан от преступника.

В этот момент со стороны Каскадов подошел трамвай – желто-алое двухэтажное чудовище, грохочущее на узких рельсах ничуть не хуже паровоза. Дребезжа и трезвоня в звонок, он подкатил к остановке, опустив «рога», которыми держался за электрический провод, висящий над дорогой.

– Уи-и-и-и! – восторженно завопили восседавшие на крыше ребята из маленького народца. – Трясущий рельсоход! Звонящий громкозвон! Искрящий рогомолний!

Во время резкой остановки один из них не удержался и свалился с крыши, но друзья вовремя схватили его за тунику и, пища, словно цыплята в коробке, втянули обратно. Никто на это буйное безумство не обращал внимания.

Но лобовом стекле трамвая был номер «1». Я вошел в него следом за семенящими и похрюкивающими на своем языке детенышами ка-га. Вагоновожатым был седовласый старик в чистом светло-зеленом мундире с золотыми пуговицами. Я купил у него билет первого класса, получил корешок зеленого цвета, пробил его на входе, поднялся по стальной лестнице и сел возле окна. В салоне, кроме меня, был еще один пассажир – иеналец в бирюзовой мантии. Он читал книгу и даже не поднял глаз, когда я вошел.

Трамвай дал длинный дребезжащий звонок (на крыше его шумно приветствовали маленькие безбилетники), где-то внизу загудели механизмы, и сложная машина двинулась по улице.

В Рапгаре три трамвайные ветки. Одна начинается в Старом месте, идет через Каскады и Олл в Небеса. Вторая проходит через Кайлин-Кат, Золотые поля, Небеса и заканчивается возле порта и старого вокзала. А третья, самая короткая, проходит порт, Старый парк, Проходной остров и завершается в Сердце, возле Центрального вокзала.

Еще пять лет назад фургоны на рельсах таскали лошади, но конкам пришел конец, когда тропаеллы совместно с пикли придумали новый вид транспорта, а предприимчивые ка-га, как это уже бывало раньше, вложили деньги в рискованный проект и теперь получают неплохие дивиденды. Пока по веткам ходят по две электрические машины, но уже к следующему году их количество обещают довести до четырех и протянуть рельсы в Маленькую страну и через мост Разбитых надежд на ту сторону города в Прыг-скок, к университету Маркальштука и к Холмам.

Впрочем, эти грандиозные планы, на мой взгляд, осуществятся очень не быстро. Пикли стараются во всю, но производимого ими электричества не хватает и на то, что есть, не говоря уже о чем-то большем.

Разумеется, такое расширение новой техники не всем нравится. Особенно извозчикам. Трамвай, конечно, дороже, чем их услуги, но теперь самые экономные предпочитают ездить, вскочив на подножку.

Я перевернул газету, внимательно изучил некрологи. Инспектор Грей был среди тех, кто отправился в гораздо лучшие места, чем Рапгар. Анхель ощутила мое настроение и попросила не унывать.

– Теперь, когда один из них умер, что ты чувствуешь, мальчик? – вкрадчиво поинтересовался Стэфан.

– Ничего. Представляешь? Никакой радости нет и в помине.

– Ее и не должно быть. Только пустота.

– Ты знал, что так будет? – уныло спросил я, глядя в окно.

– Предполагал, – ответил амнис. – Твой прадед положил половину жизни, чтобы закопать своего кровного врага. И когда это случилось, он не был рад. Пустота никогда не может заменить цели, Тиль.

Я кивнул, соглашаясь, и тут же сказал жестким, стальным голосом судьи, озвучившим мой приговор:

– Но я не отступлюсь до тех пор, пока не узнаю имя настоящего убийцы. Сейчас это то, что заставляет меня жить.

И он, и Анхель деликатно промолчали, не желая больше ворошить эту тему.

До того, как мы достигли моста Небесных врат, трамвай останавливался на четырех остановках, высаживая немногочисленных пассажиров. Маленький народец каждый звонок приветствовал радостными воплями. Кажется, эти личности могли кататься до посинения или до тех пор, пока у пикли не кончится электричество в их подземных банках.

Трамвай миновал мост через Канал мечты. Над островом Скала вновь бушевала гроза, и шаровые молнии носились вокруг спиралевидной башни пикли, словно карусель в парке аттракционов Прыг-скока.

Я подумал об Алисии, красивой девушке с изумрудными глазами, которая живет недалеко отсюда. Я впервые вспомнил о ней с тех пор, как мы расстались. Это было удивительно, особенно если учесть, что Алисия – это все то, что только может быть нужно мужчине. Но мои мысли занимала Эрин. И вот это было странно. Голубоглазая человеческая девчонка ни по красоте, ни по характеру, ни по своему отношению ко мне ничуть не была похожа на благородную лучэру и проигрывала ей по всем критериям. И вместе с тем я страстно желал увидеться с девушкой из поезда вновь.

Анхель, правильно расценив мои эмоции, холодно отметила, что это всего лишь банальное любопытство и ничего более. Мой амнис после общения с Клариссой искренне считала, что от большинства женщин ничего хорошего ожидать не приходится.

Когда мы проехали всю северо-западную часть Небес, светлую, ухоженную, дремлющую в червонных объятиях осени, я вышел, и ало-желтый трамвай с маленькими безбилетниками на крыше, прощально звякнув, укатил прочь.

Дом Данте – ослепительно-белый четырехэтажный особняк с мраморными колоннами, высокой лестницей и обширным дубовым парком, пристроился между морем, с которого открывался вид на Сердце и казармами гвардии Князя.

Большие кованые ворота были, как всегда, открыты. Старина Данте редко запирает двери, считая это совершенно излишней тратой времени. Он искренне верит, что никто без приглашения к нему в гости не заберется и ничего не украдет.

Что же. Его вера основывается на серьезных причинах, и одна из них – Облик лучэра, а другая – два старых каменных господина, что встречают любого приходящего в эту обитель разврата, неги и великосветских бесед.

Прямо перед крыльцом, на квадратных постаментах, восседают две каменные горгульи. Каждая семи футов ростом, тощая, с хищной зубастой мордой-черепом и распахнутыми за спиной огромными крыльями. Они зеркально отражают друг друга, лишь с той разницей, что у одной отбит мизинец на левой руке.

– Явился! – усмехнулась правая, и немного изменила свое положение на постаменте, наклонившись ко мне. – Привет, Не Имеющий Облика.

– Здравствуй, Ио, – поздоровался я с амнисом.

Данте, хитрый парень, еще во времена своей молодости, разыскал тело мертвого стоуна,[1] вырубил из него две приличные глыбины и отдал на растерзание Фионе эр’Бархен. В итоге он стал владельцем двух амнисов крайне скверного характера, но, благодаря уникальному материалу, способных самостоятельно передвигаться.

– Гляжу, твоя свита с тобой. Привет, Стэфан. Все еще не в Изначальном пламени? А? – горгулья расхохоталась.

Стэфан высказался достаточно обидно, и Ио, все еще смеясь, показал ему неприличный жест. Анхель, защищая партнера, послала амнису угрожающее предупреждение, и тот сразу же перестал валять дурака. И Ио, и Зефир ее побаиваются.

– Хозяин дома?

– Вчера был дома. Сегодня, вроде, не выходил, – пожал плечами Ио. – Слушай, Не Имеющий Облика, оставь газету. Страшно охота знать, чего пишут про убийцу.

– Не слышу слова пожалуйста.

– Пожалуйста, – сказал он, оскалившись во все восемьдесят с лишним острых зубов и протянул когтистую лапу.

Я отдал ему «Время Рапгара», и тот, разом забыв о гостях, погрузился в чтение. Горгулья изучающая свежую прессу – несколько комичное зрелище. Впрочем, тот, кто видит это впервые, вполне может решить, что он сошел с ума или, по крайней мере, что ему мерещится. Иногда Ио, шутки ради, нацепляет на нос очки и застывает в задумчивой позе с какой-нибудь книгой из многочисленной библиотеки Данте. Неподготовленные гости остаются с открытыми ртами.

Впрочем, невинные шутки Ио не идут ни в какое сравнение с забавами Зефира. Этот частенько любит покинуть постамент, подкрасться ночью к забору и сквозь прутья примитивно крикнуть «БУ!» несчастному прохожему.

– Эй! Зеф! – сказал Ио, когда я уже преодолел половину лестницы. – Гляди, чего писаки напридумывали!

– Пшел ты, – сказал второй амнис, не меняя своего положения. – Я сплю.

– Да ладно тебе! Хватит дуться! Здесь интересно!

– Говорю же – пшел! Я с тобой сегодня не разговариваю!

– Научись считать, тупоумный! Вчера была твоя очередь патрулировать территорию! Я не обязан слезать с постамента из-за твоей лени.

– Сам ты недалекий упырок.

Дальнейшие обзывания отрезала захлопнувшаяся у меня за спиной толстая дубовая дверь. Я осмотрел огромный светлый холл с античными статуями и втянул носом воздух. Едва ощутимо пахло опиумом и… кровью.

Нахмурившись, я миновал одно помещение, вошел в следующее, осторожно толкнув тростью дверь. На бирюзово-белом полу в луже крови лежал человеческий труп.

– Крайне рекомендую уйти, – мрачно сказал Стэфан.

– Угу, – сказал я, впрочем, не собираясь этого делать. Во всяком случае, немедленно. – Он не похож на слугу.

– Я заметил. Но это не повод здесь оставаться. Если Данте опять забыл о лекарстве…

Дальше он решил не продолжать. Я хмыкнул. Анхель с тревогой начала проверять окружающее пространство на предмет опасности. Мертвецу кто-то разорвал горло, причем сделал это без всякой утонченности.

– Он двигается быстрее тебя, – напомнил мне Стэфан.

У старины Данте есть одна небольшая проблема. Когда он принимает Облик, то становится немного… опасным для окружающих. Поэтому он пьет лекарство, которое дает ему возможность контролировать себя даже после трансформации. Но частенько, особенно после бутылки абсента и кальяна с опиумом, чэр эр’Налия забывает о предписаниях врача, и тогда желательно находиться от него как можно дальше. Поэтому перед очередным загулом Данте отпускает слуг по домам, так как однажды из-за собственной небрежности лишился отличного шеф-повара жвилья.

Я видел своего друга в Облике лишь однажды и могу сказать, что спасся от этой машины убийства только потому, что стал невидимым и сиганул в окно со второго этажа.

Я начал пятиться назад, к входной двери, выбрался на крыльцо. Ио и Зефир все еще переругивались.

– Эй, ребята! – окликнул я их. – Хозяин опять забыл о лекарстве?

– Ты о мертвяке? – словно сова, повернул ко мне голову Зеф. – Это ворюга какой-то. Сам нарвался.

– Почему вы его не задержали?

– Было гораздо веселее наблюдать, какой сюрприз его ждал внутри, – нехорошо рассмеялся Ио. – Только это не хозяин. После хозяина обычно ошметки, приходится с потолка оттирать. Зефир очень любит этим заниматься.

За это он заработал злобный взгляд от своего приятеля.

– Кончайте корчить из себя придурков! – рассвирепел я.

– Да мы и не корчим! Говорим же – не хозяин это. Кто-то из гостей развлекся, – смиренно пояснил Зефир. – Ио. Иди. Выброси тело.

– Сам выброси. Я читаю.

– Хрена ты читаешь, обезьяна!

– Иди вначале яму выкопай, истеричка малолетняя, а потом уже распоряжения давай, – Ио не поднял глаз от газеты.

Я покачал головой и вернулся в дом.

– Глупо, – сказал Стэфан. – Мало ли что они сказали. Вполне шутка в их стиле. Если Данте в Облике и без лекарства, нам лучше прийти в другой раз.

Анхель в кой-то век была с ним согласна. А вот я – нет.

– Не думаю, что они шутят. Понимают, что хозяин их тогда в мелкие крошки разотрет.

– Тебе уже будет все равно. Твое неуемное любопытство… – начал было амнис, но вздохнул, решив, что убедить меня не получится.

Я вернулся в комнату с мертвецом. Судя по всему, убили его еще ночью. Тем ворам, что рискуют ограбить лучэра, не позавидуешь.

В гостиной был накрыт большой стол, большинство бутылок из-под вина, виски и абсента стояли пустыми. Вчера здесь проходила шумная гулянка. Я заметил легкое шевеление под столом, и с удивлением увидел двух малышей из маленького народца. Они забрались в зал через распахнутое окно и теперь таскали остатки ужина, объедаясь пирожными. Меня они проигнорировали. Решив, что Данте не обеднеет, если уличные воришки немного подкрепятся, я, продолжая сохранять осторожность, направился в спальню.

Прислушался к глухой тишине за дверью, на всякий случай, соблюдая приличия, несколько раз стукнул тростью и, в общем-то, не ожидая ответа, вошел.

Здесь, несмотря на день за окном, из-за тяжелых портьер царил мягкий полумрак, и глазам потребовалось несколько секунд, чтобы различить большую кровать с балдахином.

– Если тебя не затруднит, впусти свет в мою обитель, Пересмешник, – обратился ко мне Данте вялым голосом.

– Охотно, – сказал я, открывая окна.

– Который час?

– Достаточно поздно, чтобы покинуть постель, – усмехнулся я.

– Ну, значит, так я и поступлю, – раздалось из-под вороха тяжелых одеял, и появилась золотоволосая голова моего друга.

Кудрявые волосы Данте находились в полнейшем беспорядке, а сам он походил на сонного филина.

– Пересмешник, благослови тебя Всеединый. Я едва не проспал день.

– На что еще нужны друзья? – в тон ему ответил я.

Он ухмыльнулся, зевнул, вылез из кровати, совершенно обнаженный добрался до стула и, взяв с него бархатный халат, оделся. На вид Данте не дашь больше пятнадцати – златокудрый подросток с атлетической фигурой, нежным аристократичным лицом и алыми глазами. Он вполне неплохо сохранился для своих ста с лишним сотен лет.

Теперь, когда он вылез из постели, переворошив все одеяла, я увидел в кровати одну существенную деталь, ранее от меня скрытую. Прекрасное бедро, изумительно длинную ногу и великолепную спину, по которой рассыпались огненно-рыжие, длинные, немного вьющиеся волосы.

Рыжая. Что может быть прекраснее рыжей? Я, ошеломленный красотой этого совершенства, покачал головой.

– Познакомься, – Данте небрежно махнул рукой на девушку. – Это Бэсс. Бэсс, это Тиль.

Красотка с живота перевернулась на спину, ничуть не стесняясь, гибко потянулась и, улыбнувшись, распахнула глаза. Я тут же забыл о ее привлекательности, и мое лицо окаменело.

Глаза у девушки были черные, а зрачки вертикальные, как у змеи, и красные. Полукровка. Плод связи лучэра и низшей. То, что обычно живет в Городе-куда-не-войти-не-выйти.

Я не слишком жаловал этих немногочисленных созданий. Они порочны, жестоки, безжалостны и очень опасны, особенно, если считают тебя своим врагом, добычей или жертвой. Сущность, спрятанная за прекрасной оболочкой, не всегда очаровательна и мила, хотя я слышал, что бывают и исключения из правил. Но с такими я никогда не встречался.

Присутствие в постели у Данте низшей объясняло мертвеца на первом этаже. Понятно, кто разорвал горло грабителю.

Девушка улыбнулась полными губами, и я увидел сверкнувшие клыки:

– Я не нравлюсь чэру, – у нее было завораживающее контральто.

Бэсс села, набросила на грудь простыню, с вызовом и насмешкой посмотрела на меня странными глазами. Прекрасное создание, окутанное огненной медью волос, способное в один миг превратиться в безжалостное чудовище.

– Тиль не слишком жалует ваше племя, это правда. Он считает, что вы слишком любите пускать кровь.

– Ко мне это не относится. Уверяю вас, чэр, – искренне сказала она.

Но у меня перед глазами все еще лежал труп с разорванным горлом.

– Идем, Пересмешник, – Данте протяжно зевнул и поманил меня за собой. – Спальня не самое лучшее место для светских бесед. Бэсс, ты не будешь скучать?

– Нет, – ответила низшая. – Я, с вашего позволения, еще поваляюсь.

Не дожидаясь ответа, она зарылась в одеяла.

– Низшая, и с рыжими волосами, – пробормотал Стэфан.

– Привет, Стэфан. Привет, Анхель, – Атрибут Данте – способность слышать чужие амнисы. – Ты, как всегда совершенно прав, мой старый друг. Бэсс состоит в родстве с Крадущей детей. Если быть более точным, она ее дочь.

Крадущая детей – страшная сказка на ночь для всех, кто не слушается маму и папу. Демоническое отродье, иногда приходящая в этот мир из Изначального огня и столь же быстро исчезающая вместе со своими трофеями – маленькими детьми.

– А кто ее отец? – Стэфан было попытался высказать свои размышления на этот счет, но Данте бесцеремонно его перебил:

– Какая, собственно говоря, разница? Главное, что леди хоть куда. Она настоящий товарищ, Пересмешник. Если ты только преодолеешь привычную неприязнь высшего к низшему, сразу это поймешь.

– Извини, но это не так просто.

– Ха! – полы его халата волочились следом за ним по полу. – После того, что с тобой случилось, ты все еще связан социальными рамками. Не спорю, многие из них вполне хороши, но некоторые очень мешают заглянуть за горизонт. Ты же знаешь эти не слишком умные варианты – «но если я это сделаю, что обо мне подумают окружающие?» А не плевать ли на них, Пересмешник? Какая разница, что думает стадо разумных обезьян, если оно, это самое стадо, хочет испортить тебе жизнь и лишить того, в чем ты так сильно нуждаешься? Лично я бы ни за какие деньги не стал отказываться от того, что мне нравится, лишь для того, чтобы потешить наше гнилое общество. Чтобы они надули щеки и важно сказали, да, ты все делаешь правильно, и тебя одобряет большинство.

– От тебя-то он и набрался революционных идей, – проворчал Стэфан.

– Видно недостаточно набрался, – Данте привел нас в комнату для гостей и небрежно махнул мне в сторону мягкого дивана. – Он всегда старается судить человека не по его внутреннему состоянию, а по внешности и крови.

– Глупости! – возмутился я, садясь на подушки и кладя трость рядом с собой. – Я сужу по поступкам, а твоя Бэсс убила парня. Мертвец до сих пор валяется внизу и портит твой ковер.

– Что с того? – Данте развалился напротив, лениво пригладил непослушные золотистые кудри. – Ковер всегда можно заменить. Шучу-шучу. Несчастный подонок сам виноват. Влез в чужой дом, попытался спереть фамильное серебро, мешок с его добычей лежит на кухне, можешь убедиться, если хочешь. Было очень забавно наблюдать, как он силится поднять такой вес. Признаюсь честно, я бы даже отпустил его, но он заметил Бэсс и бросился на нее с ножом, решив избавиться от свидетельницы. Что ей было делать? Дать себя зарезать?

На это ответить мне было нечего.

– Налить тебе вина? – поинтересовался Данте, вскакивая с места. – Мне вчера доставили пару ящиков великолепного десертного напитка. С Кируса.

– Благодарю, лучше кальвадос, – отказался я.

– Ну, как желаешь, – он налил рюмку кальвадоса мне и бокал сладкого, светло-коричневого вина себе. – Кстати, я говорил тебе, что купил виллу на Кирусе? Рядом с Пофисом, прямо на берегу моря.

– Не слишком удачное вложение капитала, – покачал я головой, принимая рюмку. – С учетом внешнеполитических обострений с Малозаном, война может начаться в любой день.

– Война – это не повод не покупать недвижимость. Даже если та находится в эпицентре событий. Всегда можно получить хорошую страховку от ка-га.

– От них порой выплат по акциям получить нельзя, а ты о таких вещах как страховка рассуждаешь! – рассмеялся я.

Он рассмеялся в ответ, но его алые глаза, вопреки обычаю, были серьезны:

– Если честно, все это начинает мне надоедать, – он провел рукой в воздухе, словно обводя весь мир. – Эклектизм царит в умонастроениях. Люди забывают прошлое, отказываются от него без всякой жалости, без всякого ума и ждут прихода нового, золотого века. Эры открытий. Ждут триумфа науки, не видя, что становится только хуже. Воздух и вода грязнее, войны жестче, цены выше, жизнь хуже. Возьми тот же маленький народец – с началом эпохи прогресса они вымирают тысячами. Им тяжело приспособиться к таким быстрым изменениям мира. Как и многим другим, кстати говоря. Считаешь, что это ворчание старика?

– Нет, – сказал я ему. – Я думаю точно также. Прогресс, который захватил мир, может вывести нас совсем не такой прямой дорогой, как об этом рассказывают оптимисты и секта Божественных шестеренок.

Данте фыркнул, отхлебнул вина:

– Мне не все нравится в магах, видит Всеединый в них много такого, за что следует сразу отправлять на свидание с амнисом Влада, но мир при них был проще. Здесь я соглашусь с сектой Детей Чистоты, пусть эти безумцы и хотят загнать нас в пещеры и дикие леса. Вот уж где лоно первозданной природы, – он желчно рассмеялся. – Князья сделали ставку на прогресс и тропаелл, и не проиграли. Мы получили десятки удобств, включая то же самое электричество. Но поколение за поколением становится более изнеженным. У меня сохранились воспоминания о прошлых деньках, было множество крови и грязи, но я был уверен, что через сто лет мир не взорвется от очередного изобретения тропаелл, – он с некоторым ошеломлением покачал головой. – У меня все еще остались знакомые «наверху». Половине из них грядущая война выгодна – заводы и фабрики будут работать на полную мощность. Другой половине это и даром не нужно. Одни рады, что есть кому пустить кровь, другие ропщут. Первые хотят нажиться на найденном в недрах Кируса веществе и дать пинок под зад прогрессу, чтобы тот уже не несся, а летел над землей, уподобившись дирижаблю. Вторые пытаются вставить палки в колеса паровой машине и убедить Князя – что бы ни хранил в себе Кирус – это не причина влезать в крупномасштабный конфликт. Страсти раздирают политиков на части, но почти никто не знает об этом. Газеты заняты примитивным убийцей, Ночным Мясником. Скваген-жольц ловит его, пытается выстроить систему, понять сумасшедшего, не догадываясь, что зло хаотично. А отвлеченные на бытовые убийства люди даже не видят, что под их носом решается история и судьба мира.

– А ты-то сам на чьей стороне и чего хочешь? Каковы ваши политические взгляды на будущий год, чэр?

– Политика? – он скривился. – Вот уж уволь! Разумеется, мне иногда доставляет удовольствие посмотреть, как скорпионы дерутся в стеклянной банке, но это быстро приедается. Меня не устраивает ни один из возможных вариантов. Война – это зло. Проигрыш и укрепление сильного и враждебного соседа – не меньшее зло. Технологии рванут вперед – получим вместо дымящих фабрик еще какую-нибудь серьезную дрянь. Магия сможет укрепить пошатнувшиеся позиции – конфликт разгорится с еще большей силой, а я, разумеется, как и все остальные, потеряю трамвай или горячую воду в трубах. Так что в данном случае Данте эр’Налия решил стать фаталистом, положиться на решение Всеединого и посмотреть, что будет дальше. Вообще я подумываю сбежать из Рапгара на месяц. Рвануть в горы Жвилья. Снег, лыжи, горячее вино и сыр. Минеральные источники. Говорят, они полезны для здоровья и дарят долголетие.

– Вот уж о чем тебе не стоит беспокоиться, так это о долголетии, – рассмеялся я, отставляя пустую рюмку из-под кальвадоса и жестом отказываясь от новой порции. – Но идея сменить обстановку не лишена привлекательности.

– Составишь мне компанию? – оживился он.

– Не могу, – покачал я головой. – Ты же знаешь.

– Считаешь, что все-таки найдешь убийцу, – понимающе кивнул он. – Тиль, давай я скажу тебе то, что уже не раз говорил вместе со Стэфаном. Этот, вне всякого сомнения, гнусный негодяй очень ловок. Пока ты сидел в тюрьме, я потратил целое состояние, чтобы узнать для тебя хоть что-то. Я не смог выведать даже обстоятельств преступления. Дело сразу получило красную метку, ушло в серый отдел и навеки легло в стол Князя. Не вытащишь. Не под что копнуть. Не за что зацепиться. Нет ни одной ниточки, кроме твоих обрывочных воспоминаний, а этого недостаточно. Упаси Всеединый, я не говорю, что надежды нет, надежду кует тот, кто стремится к цели, разрезая волны лжи и обыденности, но за семь с половиной лет ни я, ни ты, ни Скваген-жольц не продвинулись ни на дюйм.

Он задумчиво покрутил серебряное кольцо на среднем пальце левой руки, изображавшее голову Двухвостой кошки с сапфировыми глазами и сапфировой гривой в виде пламени. Данте всегда предпочитает помнить о смерти и о том, что соратница Всеединого ходит где-то рядом.

– Убийца, кем бы он ни был, хорошо спрятался, Пересмешник. Единственный вариант – придти к Князю и потребовать рассказать все, что ему известно по этому делу. Но вряд ли это разумный поступок. Все настолько секретно, что даже ты не знаешь причин, по которым тебе вернули свободу. Хотя я считаю, что ты-то обязан знать правду. Впрочем, тебе сейчас надо заботиться о завтрашнем дне.

Я вопросительно поднял бровь:

– Тебе уже известно?

– Пф-ф! Всему городу известно! Это такой же факт, как и катакомбы под Рапгаром. Только о тебе и говорят. Даже до моей берлоги дошли слухи. Ты не рыцарь в белых доспехах, Тиль, а жизнь – это не сказка. Здесь могут и убить.

– Я, конечно, намного младше тебя, Данте, но не надо учить меня прописным истинам. Я вполне осознаю риск.

– Совсем не осознаешь, – не согласился он. – Иначе бы убил этого грубого господина еще до начала дуэли. Я навел о нем справки – он оставил за собой множество трупов, к тому же является хорошим знакомым так нелюбимого тобой главы Палаты Семи. Впрочем, ты и подлое убийство – это из области тех самых сказок о рыцарях в белых доспехах. Я, когда был молодым, тоже считал себя не таким циничным ублюдком, каковым являюсь сейчас. Буду надеяться, что ты все-таки помнишь, как следует держать пистолет, и в отличие от того лейтенанта…

– Капитана, – поправил я его.

– Не важно. Буду надеяться, что, в отличие от него, ты все-таки несколько умнее. Потому что тебя обвели вокруг пальца, словно упитанную утку, которую заставили летать над поляной с охотниками. Осталось лишь подняться в небеса, и тебя подстрелят. Возможно, я очень подозрителен и еще более циничен, чем думаю, но, на мой взгляд, эр’Гвидо еще та злобная скотина. Он до сих пор помнит, чей ты родственник и не прочь отомстить бывшему сопернику, несмотря на прошедшие годы. Фиона эр’Бархен, невзирая на все свои недостатки, не столь мелочна, и порой даже я начинаю жалеть, что она не заняла место эр’Гвидо. Так что держи ухо востро завтра.

Он прервался, так как в комнату вошла Бэсс. На этот раз девушка была полностью одета, а ее прекрасные волосы собраны в два толстенных хвоста и перекинуты на плечи. Длинная вельветовая черная юбка, алая блузка, черный женский жилет, черные перчатки, черная плоская шляпка и алый зонтик. Крупные круглые бусы из черного оникса украшали ее шею. Она была не лишена изящества и обладала прекрасным вкусом.

– Мне пора идти, – обратилась рыжая к Данте. – Увидимся завтра.

– Ты поставила на нашего друга пару лишних фартов? – поинтересовался Данте.

Она таинственно улыбнулась и весело посмотрела на меня:

– Разумеется. Если быть точной, то три сотни.

– Удивлен оказанной честью, – пробормотал я.

Сумма, действительно, была очень приличной.

– Считаю, что у вас есть все шансы помочь моему бедственному финансовому положению.

– О, Тиль не подведет! – Данте все это жутко забавляло.

Ему было очень интересно, когда мои нормы приличий дадут трещину, и я поставлю низшую на место, как это сделал бы любой из лучэров. Племя Бэсс в Рапгаре котируется на уровне скангеров, и чуть-чуть не дотягивает до дна, где живут лишь тру-тру. Многие чэры считают, что низшие полукровки, рожденные от связи с прекрасными порочными тварями, приходящими в наш мир из самого сердца пламени, хуже тараканов и крыс, забравшихся в твою тарелку. В большинстве своем я считал точно также, мне приходилось сталкиваться с этим племенем несколько раз и не сказать, чтобы я был в восторге от общения с ними. Низшие как дикие звери – никогда не поймешь, какой фокус они выкинут. Любезность может в любой миг закончиться клыками, впивающимися в твое горло.

Но если Данте считает, что я не могу быть вежливым, то он не прав. К тому же лично мне эта привлекательная острозубая девушка ничего не сделала. А свои предрассудки по поводу рас и народов я уже давно научился смирять. Так что я сказал:

– Мне бы вашу уверенность.

Бэсс звонко рассмеялась, надела очки в красной оправе, с темными стеклами, чтобы скрыть глаза, и, неожиданно наклонилась ко мне, обдав утонченным ароматом духов, в котором смешивались запахи миндаля, фрезии, жасмина и цитрусовых, чмокнув в щеку:

– Я верю в чемпионов и героев. Удачи, чэр Пересмешник.

Рыжая бестия оставила нас, прежде чем я успел вымолвить хоть слово. Стэфан возмущенно фыркнул, Анхель хранила удивительное и не свойственное ей молчание, а Данте звонко и восторженно расхохотался:

– Правда, она прелесть?!

– Где ты ее нашел?

– Мы с отцом Бэсс были добрыми друзьями, – сказал он, перестав смеяться.

Я больше не стал поднимать тему Стэфана о лучэре, которого привлекла красота Крадущей детей. Мне ровным счетом не интересны подобные сплетни. Видно одно – Данте доверяет девушке, а для меня это лучшая рекомендация.

Я заметил на его столе стопку книг, верхняя из них привлекла мое внимание золотым переплетом. Я жестом спросил наливающего себе уже третий бокал вина Данте, могу ли ее посмотреть.

– И ни в чем себе не отказывай, – сегодня у него было отменное настроение.

На обложке я разглядел тщательно выписанный многоугольник, точную копию с герба Князя и надпись на языке первых лучэров. Буквы я знал и прочесть их мог, но вот понять – увольте.

– Стэфан, ты как известный полиглот… Что означает рименендус аф-хашигир ?

Я почувствовал, как Анхель выражает свое сомнение в правильности моего произношения.

– Наверное, там написано рименендас аф-хашидин, – поправил меня амнис.

– Возможно.

– Тебе все-таки стоило бы пройти лингвистический практикум в университете, вместо той финансовой ерунды, что ты изучал в перерывах между гулянками, – укорила меня моя трость. – Книга называется «Возвращение».

– Если быть более точным к нюансам, то «Дорога на возвращение». Тиль упустил два артикля, – негромко добавил Данте. – Между прочим, запрещенная книга и таковой является уже несколько веков. Связана с магией, нашей династией, Всеединым и сгоревшие души еще знает с чем. Случайно обнаружил ее в одном из шкафов вместе с остальными раритетами.

– Решил изучить на досуге?

– Я?! Вот уж чего я не собираюсь делать, так это листать запрещенную литературу, которую к тому же давно прочитал! Просто на меня вышел один любитель подобного барахла. Я решил его осчастливить, благо мне в доме и так хватает пыли. Ты голоден? – оживился лучэр. – Слуг я распустил, но мы можем сходить в «Водоворот». До него всего двадцать шагов. Мне обещали, что сегодня будут отличные морепродукты. Идем?

– С удовольствием.

– Вот и славно! – обрадовался он.

Я ждал, пока Данте переоденется и вернется, и думал о том, в чем разница между чтением запрещенной литературы и вручением ее другим людям. В любом случае внимание серого отдела обеспечено. Я задал этот мучавший меня вопрос, когда мой друг вернулся, облаченный в дорогой бежевый костюм в полоску.

– Разница в том, что в голове не остается ничего запрещенного, – усмехнулся он. – Так что никакой волшебник и никакая лампа чтения тропаелл не выудит из моей памяти ничего ценного. Это огромный и несравнимый плюс по сравнению с банальным штрафом.

– Кстати говоря, всего пару дней назад я уже имел счастье читать на старом языке моих предков, – произнес я и рассказал ему историю о Ночном Мяснике.

Данте слушал, забыв о завтраке, задумчиво щуря алые глаза и то и дело кивая. Наконец, он сказал:

– Выходит, этот несчастный ублюдок, не только любит кровь, но и старые языки. Интересно. В Скваген-жольце об этом, разумеется, уже знают, а значит, его ищут.

– Что-то не вижу, чтобы они хоть немного продвинулись, – сказал я, спускаясь вместе с ним по широкой, украшенной мифическими грифонами лестнице. – Кто, кстати говоря, сейчас владеет каноническим языком Всеединого?

– Их гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Я и Стэфан – тому примером. Как тебе старина Данте на роль Ночного Мясника? – рассмеялся он.

– Пока ты принимаешь лекарство, я за тебя спокоен. К тому же почти все лучэры старой крови умеют на нем читать. Вряд ли жандармы начнут беспокоить высочайших чиновников, уважаемых граждан и благороднейших из благородных Рапгара, – не согласился я.

Труп мертвеца лежал там же, где и раньше. Ни Зефир, ни Ио и пальцем не пошевелили, чтобы от него избавиться.

– До поры до времени так и будет, – на тело Данте не обратил никакого внимания. – Точнее я бы сказал, что жандармы начнут рыть и копать под всех, но с уважаемыми чэрами постараются проделать все так, чтобы они даже не заметили внимания к своим персонам. К тому же, следует проверить и другие категории граждан, знающих такой язык: историков, герольдов, архивариусов, коллекционеров, антикваров, священников, профессоров и преподавателей университетов, лингвистов, возможно студентов, ну и, наконец, просто странных людей, которые не нашли себе более интересного занятия. Как видишь, мой друг, список очень велик. Есть над чем подумать.

На крыльце тоже ничего не изменилось – амнисы без устали продолжали переругиваться, но стоило появиться Данте, как они оба заткнулись.

– Тело убрать, – негромко произнес мой друг.

– Да, хозяин, – подобострастно сказал Ио и, наперегонки с Зефиром, поспешил в дом.

– Совсем обленились, – проворчал Данте. – Надо переселить их в кольцо или курительную трубку. Тогда оценят, что такое сидеть без движения. Сегодня я угощаю.

– В честь чего? – недоуменно нахмурился я.

– В честь твоей завтрашней дуэли. Я желаю накормить свою скаковую лошадь.

– Ты тоже поставил на меня?

– Верно, Пересмешник. Верно. Букмекеры словно с цепи сорвались. Витнерс фаворит, на кону большой куш, так что я не преминул принять участие.

– И сколько?

– Сорок тысяч.

Мне хватило выдержки не споткнуться:

– Ты мне льстишь.

– Я просто умею зарабатывать деньги, мой друг.

Глава 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26